Рефлексивное осознание проблем, с которыми столкнулась Россия в конце XX и вначале XXI века, а также основные игроки мировой динамики, привело к осознанию цивилизационного характера проблем и их источников. Разработки, предпринятые нами вначале этого века, имеющие стратегическую содержательность, позволили не только войти в цивилизационную содержательность, но и ввести понятие "цивилизация", совмещенное с общеонтологическими ориентирами, с учением о бытии. Благодаря использованию понятия в реконструкции "большой истории" нам удалось выявить особенности цивилизационной динамики и современного цивилизационного кризиса.
Кроме того, результаты разработок в области сущности и образцов стратегий, в области сущности и опыта методологии позволили выявить решающую роль методологии в преодолении цивилизационного кризиса, а также найти особую функцию России в этой перспективе.
В данной работе раскрыта роль методологии в создании перспективы преодолений цивилизационного кризиса, специфика того направления методологии, которое было нами создано в 1978 году ММПК, создавшего максимальный потенциал порождения антикризисной стратегии. Для понимания исторической динамики и способов ее реконструкции предложено воссоздание и оценка с точки зрения Гегеля, касающейся философии истории. Приведен образ современной методологии и продемонстрированы онтологические средства метасистемного анализа макрообъектов.
Какие бы ни были индивидуальные усилия и полученные результаты необходимо их помещение в "объективную" логику мирового процесса и осуществление деперсонификации. Только тогда результаты могут считаться видимыми и, если получится, встроенными в мировой процесс. Если же выявится, что полученные результаты встраиваются адекватно сущностной основе мирового процесса, то они превращаются в положительный фактор самого мирового процесса и достойны внимания всех, кто настроен на положительное, включенное проживание своего пути в мировом процессе.
Первый вопрос, который возникает для реконструктора, прогнозиста и проектировщика, это вопрос о том, что такое "мировой процесс". И лишь затем – вопрос о той части этого процесса, к которой принадлежит анализируемый участник (индивидуальный или коллективный), о его месте в "целом". И лишь еще позже – вопрос о том, как именно проживал, творил, что сотворил анализируемый участник. Ответ на первый вопрос: мировой процесс – это процесс бытия "универсума". В связи с соразмерностью участника и мирового процесса вносится поправленная версия ответа, локализующая материал анализа: мировой процесс – это процесс бытия многообразия "обществ" на Земле. Предполагается тот или иной, в зависимости от результатов реконструкции истории – объем времени такого процесса (десятки, сотни тысяч, миллионы лет и т.п.), начиная от появления людей на Земле. Однако для организации реконструктивного, прогностического и т.п. анализов нужно представление о "единице" объекта рассмотрения. Если учитывать "законы" мирового бытия в рамках развитых мировоззренческих систем, соответствующих онтологий, сущностных представлений о "бытии", то бытие, слежение за ним, возможно лишь тогда, когда оно обладает свойствами "нечто", совмещает в себе "форму" и "материю", и "идею", и "уподобление идее". Поэтому мировой процесс нужно представить как полисистемное осуществление требований формы, "идеи" целого.
В качестве единицы "нечто" предстанет бытие системы, включенное в единое, "целое". Следовательно, требуется ответ на вопрос о том, что за система должна подвергаться анализу. Ответом на такой вопрос выступает утверждение: системой является "цивилизация".
В таком понимании появляется проблема реконструктивного, "исторического анализа. Она состоит в том, что исторические реконструкции по своему методу, остаются либо эмпирически событийными, либо вносящими указания на путь неких целостностей, не имеющих глубокое обоснование как единиц объекта изучения. В частности, если говорится об истории стран, царств, империй, республик и т.п., то теоретическое и "метафизическое" обоснование их, как соответствующих требованиям "нечто" в универсуме, не проводится или осуществляется крайне поверхностно. Но вне подобных обоснований реконструктор вынужден быть заложником массы сведений о прошлом, не понимая "законов" динамики бытия того, что обладает своей историей. Методологическая немощность не позволяет истории становиться "наукой". Поэтому необходимой предпосылкой организованных реконструкций, а затем прогнозов, стратегических проектов и т.п., является порождение методологии, что и произошло в середине ХХ века (см. сх. 1).
Схема 1
Философия создала предпосылки для появления методологии, а также ряд версий сущности "обществ", одной из которых была версия Маркса ("исторический материализм). Однако версии оставались не достаточно определенными из-за упрощенных представлений, не опирающихся или слабо опирающихся на универсумальные законы бытия. Для того чтобы прийти к решению проблемы, необходимо было и оформить онтологические версии, и метод их конкретизации, и освоить метод мышления, характерный для конкретизации, а также мыслительную "технику" применения метода в различных рефлексивных функциях. Тем самым, для решения магистральных задач и проблем, касающихся исторической динамики, предполагает самое разнообразное сервисное обслуживание, прежде всего культуро-мыслительного и культуро-рефлексивного типов (см. сх. 2).
Схема 2
Необходимость перехода от эмпиризма в исторических реконструкциях и произвола субъективных схематизаций эмпирического материала, формализма в сложившихся в социологии, политологи, культурологи и т.п. теоретических конструкций и понятийных парадигм – к рефлексивно осмысленному осуществлению реконструкций была понята и оформлена Гегелем в контексте разрешения проблем придания философскому мышлению и познанию предельной неслучайности. Гегель создал свою и "систему", и "метод", взаимодополняющие и обосновывающие друг друга, завершив огромную историю прихода к философскому самосознанию и самообоснованию. После Гегеля уровень философского самосознания и самоорганизации снизился, и понимании исторического процесса возвратилось в лоно той или иной степени эмпиричности.
Если у Гегеля уже непременным условием подобных разработок выступает введение "сущностного основания", сущности истории и сущности того, что проходит свой исторический путь, а в иных словах – применение онтологем, то последующие реконструкторы вновь отошли от данного условия работы.
Мы считаем, что это связано и с невосприимчивостью к "технике" мышления, к рефлексивной самоорганизации, к осознанности и функциональной ответственности в реконструктивной, прогностической, проблематизационной и депроблематизационной мыслительной работе. Тем более что еще Кант, Фихте показали сложность, хлопотливость совершенствования мышления, сознания, самосознания, самоопределения при переходе от дофилософского к философскому мышлению. Подобная проблема была поставлена и отмечена еще Сократом.
Возврат к этим проблемам возник в связи с возобновлением попыток понять "метод Маркса", реализованный в "Капитале", прежде всего, Э.В. Ильенковым и А.А. Зиновьевым в начале и в середине 50-х гг. ХХ века. Если первый акцентировал внимание на содержательной диалектике, то второй – на формном моменте, собственно логических основаниях, системах операций.
На этом фоне выделился кружок мыслителей под лидерским энтузиазмом Г.П. Щедровицкого, который логические проблемы обсуждал с массивным рефлексивным самообеспечением. Именно рефлексия, стимулированная и работами В. Лефевра, придала конструктивности, смысло-активности организованный и неформалистический характер.
В рамках рефлексии выделилась акцентировка на основаниях и арбитражности в мыслекоммуникации, в дискуссиях, что и предопределило перспективу онтологического и критериального вообще самообеспечения в базисном и рефлексивном процессе. Тем самым, с конца 50-х гг. и в начале 60-х гг. появилась методологическая парадигма и подход, формное и средственное самообеспечение в мыслительных процедурах. Без этого нельзя было бы "вернуться" к Гегелю. Появился мыслетехнический и рефлексивно-мыслительный, а затем и рефлексивно-мыследеятельностный опыт кружка – ММК (Московского методологического кружка).
Однако ММК "возвратился" не полностью и не усилил то, что сделано было Гегелем современной мыслетехникой. Для того чтобы "возвратиться" полностью и полномасштабно использовать наследие Гегеля, а вместе с тем и всего онтологически значимого наследия мировой мысли, например, "Книги Перемен" и т.п., следовало совместить рефлексивно-мыслительную парадигму с собственно онтологической парадигмой и этим использовать возможности системного подхода на его высшей стадии – "метасистемного" подхода.
В ММК ограничились "возвратом" в аристотелевскую технику системного анализа, имеющую огромную рефлексивно-деятельностную обеспеченность и доказательность. Возможности более фундаментального подхода, идущего от Платона предполагали владение мыслителями высшими абстракциями, а "идеи идей" Платона предполагали владение высшими основаниями абстракций. Фактически вне этого нельзя было приблизиться и к учению Гегеля об "идеях", о "духе". В ММК ведущим остался "прагматизм" (см. сх. 3).
Схема 3
Хотя в ММК вернулись к "диалектике" и "методу Маркса", оформив "псевдогенетический" метод, но его содержание не привело к достаточной гармонизации формной (мыслетехнической) и содержательной (онтологической) акцентировок. Конструктивный произвол и прагматичность, зависимость от текущих ситуаций, оставались ведущими, хотя и рефлектируемыми. А Гегель боролся именно с субъективным произволом в мышлении и показывал в учении о духе путь к преодолению произвола.
Все это отразилось не только в обсуждении фундаментальных проблем науки, логики, семиотики, культурологии, педагогики, управления и т.п., но и в тех игромодельных взаимодействиях, которые входили в зону стратегической аналитики и разработки решений, влияющих на динамику макросистем.
Фактически это означало особое, методологическое соучастие в исторической динамике, а также в рефлексивной самоорганизации как представителей деятельностный или социокультурных позиций, так и самих методологов в их игротехнической, метаигротехнической и служебных к ним позиций в механизме игры. Степень глубины постановки и решения проблем, исторической адекватности, вписаности в динамику, перспективу "совершенствования", исторического бытия макросистем – все зависело от совокупной "техники" моделирования и "машины" моделирования (см. сх. 4).
Схема 4
В своих поисках нам посчастливилось почувствовать особую роль Гегеля на фоне других великих мыслителей. Устремляясь к "высшему" в 1968 г., которое нашло свое оформление в рамках научно направления "акмеология" (в конце 1993 – начале 1994 гг.). От первого чувства (в 1967 г.) до первых целенаправленных реконструкций системы, а затем метода Гегеля (в 1970–1973 гг.) мы шли вне методологического подхода. Сложившаяся в 60-е гг. схемотехника в работе с текстами усилилась за счет оперирования схематическими изображениями и схематическим выражением "метода Гегеля". В 1975 г. сложился особый метод работы с текстами ("МРТ"), наиболее значимая и перспективная компонента которой и заключалась в применение логической схемы "метода Гегеля".
С этого времени начался отсчет методологизированной мыслетехники с потенциальным применением "логики систематического уточнения" (ЛСУ). Все предпосылки прорыва в следующий уровень развитости методологии возникли, а в 1978 г. мы создали свою версию пути методологии и "Московский методолого-педагогический кружок" – ММПК (см. сх. 5).
Схема 5
Сочетание семиотической схемотехники, логической схемотехники, онтологической схемотехники порождало высокий потенциал непрерывного совершенствования во всех типах процедур, включая мыслекоммуникацию в семинарах, взаимодействие в игромоделировании, в стратегической аналитике и т.п., а также в непрерывном массиве учебно-педагогических, развивающих воздействиях. Для учебной функции мы осуществили в 1979 и 1999 гг. парадигматизации средств методологического мышления, создали "Азбуку", а затем (в 2001 г.) и "Словарь". Парадигматизация и онтологизация в рамках "Словаря" осуществлялась с применением указанной мыслетехники, включающей логику ЛСУ. "Технический" период, обращенный главным образом на формы мышления методолога в любых "проблемных ситуациях", совмещался с акцентом на содержательность мысли и ее онтологичность. Но особый акцент на онтологии как средства высших типов мышления возник в первой половине 80-х гг., а в 1996 г. оформился системой онтологических, философских по содержанию, схем. Они привели к высшей форме аналитики, акцентирующей внимание на системном анализе всего, имеющего характер "нечто", включая универсум. Такая линия завершилась созданием "метасистемной" аналитики (в 2007 г.), выразившей результаты Платона, Гегеля и др. (см. сх. 6).
Схема 6
При подготовке к дискуссиям с Г.П. Щедровицким по ключевым темам, как одном из следствий его самоопределения относительно к нашей линии разработок и появления "Азбуки", расширения масштабов методологического влияния (в 1982 г.), мы выделили акцент на механизмах и функциях рефлексии.
Функциональная структура рефлексии существенно была усложнена вместе с началом обучения управленцев (1988–1991 гг.), что позволило более точно сформулировать функцию методологии.
С другой стороны, это оформило представление о цикле процессов в управленческом мышлении, основные черты которого были введены в 1981–1982 гг. Особую роль в нем играло построение абстрактных "пространств деятельности", корпоративных структур, опираясь на возможности ЛСУ. Когда решение и постановка управленческих задач соотнеслась с этим уровнем видения деятельностных систем, а затем, когда мы приступили к разработкам культуры принятия управленческих решений (в 2001 г.), мы быстро осознали, что необходимо выделить принятие стратегических решений, соразмерных нашим мыслетехническим требованиям. Началась разработка сущности, типологии, стратегий с 1999 г. и механизмов принятия стратегических решений, соответствующих моделей (см. сх. 7).
Схема 7
Осуществляя игровое моделирование процессов принятия стратегических ("президентских") решений (с 2001 г.), интеллектуального, нравственного и духовного обеспечений этих процедур мы столкнулись с сюжетами, в которых особую роль играли жрецы, волхвы. Это были сюжеты из истории, в том числе из истории Шумер, Египта, Индии, Китая, Греции, Рима и т.п. Сюжет, раскрывающий механизм гибели цивилизации Шумер оказался решающим для введения понятия "цивилизация" (в 2005 г.). доопределились сущностные характеристики цивилизации, культуры, духовности и т.п. (см. сх. 8).
Схема 8
Мы понимали, что, не владея рефлексивной культурой, общей культурой мышления, методологической мыслетехникой очень сложно осознать роль онтологической, с одной стороны и понятийной, с другой стороны – схемы "цивилизация" для всеохватывающих подходов, моделей, технологии исторических реконструкций, исторического прогноза и разработки исторически корректных стратегических решений. В 2006 г. мы ввели утверждение о том, что объектом исторического анализа является цивилизация, а сама историческая динамика предполагает различные типы дисгармонизаций цивилизации или их вторичных, с точки зрения этапов становления, гармонизаций, возврата в функционирование и развитие.
В 2007 г. мы ввели в качестве единицы предцивилизационного анализа – "страну", выразив ее содержание в соответствующей абстрактной схеме. Однако с объемом страны можно переходить к цивилизационному анализу составных частей и даже бытия отдельных людей, включенных в цивилизационное поле страны или ее части, в случае этнокультурной разнородности страны.
Схема 9
Иначе говоря, выявилась общая перспектива анализа мирового процесса в цивилизационном подходе (см. сх. 9).
В методологической работе важно рефлексивное осознавание той работы, которая осуществляется и субъективного участия в ней. С системной точки зрения сознаванию должна подвергаться и форма, и морфология, в частности, субъективная, и организованность, совмещенность начал в едином "нечто", и процессы соотнесения начал на фазах разотождествленности, отождествления, отождествленности, разотождествления, смены содержания форм и т.п. Выделение субъективной организованности и динамики субъективных начал тесно связано с вовлечением психологических и иных знаний о человеке. Суть бытия человека состоит в том, что он совмещает свои статусы и морфологии для реализации требований формы, и самостоятельной организованности и той организованности, которая созидает социокультурные, деятельностные, культурные, духовные и т.п. организованности (см. сх. 10).
Схема 10
Как ресурс, морфология человек должен понять, признать и начать реализовывать требования формы. На стадии признания, принятия он осуществляет самоопределение, соотнесение образов "требующего Я" и "желающего Я" и приведение их в соответствие с адаптацией той или иной составляющей "Я".
Необходимость самоопределения была присущей в работе ММК, что отразилось усложнением практики самоопределения в игромоделировании. Однако факультативное и часто пренебрежительное отношение к психологии мешало достаточно точно изучить и отладить самоопределение, совместив психологию с методологией. Сам язык психологии, парадигма психологии не разрабатывалась в необходимых объемах. Мы с начала 80-х гг. стали уделять языковой парадигме психологии особое внимание и она была разработана в 1985–1986 гг. Это позволило подготовить на новом уровне формы самоопределения методологов и иных специалистов.
Наиболее сложными эти процедуры стали в игротехнике, управлении игровым процессом, моделировании инновационных переходов, моделировании коллективных и индивидуальных форм принятия решений, моделировании развития и моделировании стратегического мышления.
Чтобы разрабатывать стратегии развития методологического движения, методологических коллективов требуется не только локализовывать объем функциональным пространством культуры, но и вписывать его в единое пространство страны и цивилизации, выявляя характерные "заказы" для методологического соучастия в исторической динамике цивилизации. С 2006 г. мы поняли, что адекватное самоопределение всех, в том числе и методологии, включая методологических сообществ, предполагает нахождение "места" в целостности цивилизационных организованностей и в единости исторического процесса. Стало ясно, что мы проживаем особый период цивилизационного перехода, в который втянута и Россия, и другие страны планеты (см. сх. 11).
Схема 11
Условием "вписанного", неэгоцентрического бытия методологии выступает внесение в рефлексивную самоорганизацию критериев нескольких типов. Из них мы подчеркнем критерии: "исторический процесс", "цивилизация", "метааналитика", "высшие формы мыслетехники", "рефлексивная культура", "онтологические основания". Используя схему "цивилизация и конкретизируя ее в звене "культура" или предельных оснований, вводя туда и методологию, мы можем "вычислять" функции, а затем "заказы" для методологии с учетом цивилизационной динамики и динамики исторического процесса (см. сх. 12).
Схема 12
Методология "в-себе" содержит предельные основания для организации всех типов и объемом в рефлексии всех типов и объемов действий. При вхождении в отношения с "этнодинамикой", "управлением" и с иными составляющими "культуры" может быть и ситуация развития реальной методологии, бытие "для-в-себе".
Однако функция методологии состоит, как и культуры в целом, в использовании высших критериев в самоорганизации всех партнеров, а также в собственной самоорганизации. При субъективном акцентировании это и составит содержание "требующего Я" как потенциальное, так и актуальное, зависимое от исторической и цивилизационной динамики. "Желающее Я" зависит от морфологизации хода самоорганизации конкретных участников, сообществ, имеющих свою историю, тенденции, стереотипы.
Рассмотрим методологическое самоопределение относительно и ситуации, и стратегической перспективы в цивилизационной динамике в акцентировке на положение России в современном мире. В конце ХХ века в России была осуществлена "перестройка". Вновь, как и много раз до этого, она ступила на опасный путь отхода от того, что показало свою исчерпанность и бесперспективность, но не имела обоснованного видения того, к чему она должна стремиться.
Наряду с отсутствием налаженного механизма стратегического проектирования, принципиального, непрагматического типа, не соотнесенного лишь с экстремальными условиями положения в СССР, в России вмешивались факторы внешнего управления.
Глобально ориентированные стратеги поняли удобную для их замыслов ситуацию отсутствия ярких и видящих далекое будущее стратегов, обладающих осмысленностью в пользовании механизмами власти, силовых систем, исчерпанность "коммунистической идеи" в ее механизмическом воплощении и относительность доказательства перспективности этой идеи в версии К.Маркса, инерции перенапряжения односторонних усилий по сохранению потенциала защиты при дисгармоничном отставании всех иных сфер жизни общества. Поскольку идеологическая, сущностная основа не обладала ни открытой доказательностью, критикуемостью с установкой на совершенствование и поправки, не могла быть основой активизации наиболее активных "масс", перенося свое воздействие на пассивные, инертные "массы", а торжественное шествие по планете ограничивалось лишь первым диалектическим отрицанием, отходом от негативных оценок капиталистического или иного обществ, то оставалось провести большую идеологическую войну, выделяя бытовые преимущества альтернативной системы мироотношения и организации жизни.
Сравнение с благополучием, "свободой" самовыражения на Западе при открытости границ обеспечивало убеждающий успех. Оставалось способствовать открытости, нахождению и формированию приверженцев, "пятой колонны" и сделать постоянной "разумную" критику всех недостатков.
Если нацисты совместили благородность идеалов национального возрождения с выращиванием самых примитивных, включая агрессивность, устремленностей, то примитивизация устремлений, предлагаемых населению СССР, России и др. стран СНГ и славянского мира, связывалась с потребительством, эгоизмом, изоляционизмом от коллективных интересов, в том числе открытостью к самым низким потребностям, как "традиционным" (лень, пьянство и т.п.), так и новым (наркотики, СПИД и т.п.).
Управленческая система стала устремляться на "самообеспечение" (взяточничество, вхождение в бизнес, криминализацию и т.п.). Чувствительность к справедливости трансформировалась в правовой нигилизм, а все бытовые, жизненные условия добросовестного служения обществу со стороны армии и правоохранительных систем устраивались так, чтобы было "невыгодно" служить Отечеству и Народу. Верхние эшелоны управления следовали всем указаниям внешних управителей, предавая интересы людей, общества, государства, вплоть до способствования саморазоружению.
Россия и СНГ, славянский мир прошел путь возбужденных извне, выращенных, обеспеченных противоречий и противостояний, вооруженных взаимоуничтожений. Была показана вся "сущность" организованного внедрения хаотизации и саморазрушения, информационного одурачивания, которая соответствует метафизике сверхакцента на первом диалектическом отрицании, дополненного иллюзией второго отрицания, внесением пути, ведущего к саморазрушению, к реализации идей, несовместимых с саморазвитием, наложению чуждых форм на свою морфологию.
Конец ХХ века для России стал экспериментальной площадкой управляемого метафизического замысла на уничтожение. Все положительное самосохранялось вопреки замыслу, а эффективное захватывали ловкие силы, спекулятивно работающие на себя или для подготовки к вхождению в мировое спекулятивное сообщество.
С точки зрения метааналитики эту ситуацию можно оформить следующим образом.
"Западная модель" делает акцент на потребительстве, но по преимуществу экономическому потребительству, которое вводит свое управленческое обеспечение, а при необходимости и культурное обеспечение. Поэтому мировые проблемы в логике сути и законов бытия не могут быть решены так же, как не может философ проникнуть в базисные мировидения без преодоления потребительского, эгоцентрического отношения к познанию, вне тех установок, о которых и писали Кант, Фихте, Гегель, а также все лучшие мыслители, духовные люди (жрецы, волхвы и т.п.).
Эффективность "Западной модели" прагматична и смещена от вписанности в универсум. Она порождает в том числе "техногенную цивилизацию" с ее тупиками.
Коммунистическая модель акцентирует внимание на служении общему благу, выраженному в идеологическом функциональном звене и имеющей управленческое обеспечение. Однако вечное стремление к общему благу, подчинение части целому было оформлено в марксизме в онтологии "борьбы классов" и в превратном видении мировых законов бытия, фактически – вне соответствия этим законам.
А "борьба" требует мобилизации и дисгармонизации народного бытия под управлением тех, кто знает исходные положения, но не может и не желает их обоснования по критериям законов бытия универсума.
Этим предопределялась невозможность поправок и совершенствования, субъективность произвола идеологов и руководителей при оттеснении всех сущностно ориентированных мыслителей, здравых сил, инноваторов на периферию и в спекулятивное пространство. Две модели воплотились в две системы с их средствами воспроизводства, развития, борьбы (см. сх. 13).
Схема 13
Каждая "система" хотела подмять под себя противостоящую ей систему и сделать мир "однородным", "однополярным". Но коммунистическое поглощение не состоялось, а западное поглощение почти полностью осуществилось.
Анисимов О.С.
