Анисимов О.С.: Комментарии метаигротехника к Большой игре
В то же время реальные действия, связанные с переходом от управления «холдингом» - к управлению «сообществом» предполагают кардинальную смену на принципиальных взглядов на управление, на основания принятия решений, коррекцию содержания стратегии бытия «сообщества» Эти взгляды с неизбежностью сначала переносится из опыта следования бытию «холдинга» и могут стать препятствием для приведения содержания стратегии СОИ в соответствие с особенностями гибкого управленческого механизма «сообщества».
В качестве основания стратегического мышления, целеполагания, планирования, прогнозирования и целостности «сообщества» и его частей должна быть объединяющая сила миссии. Но она должна быть не только введена на уровне мнений, но и оформлена в четкую, строгую, глубокую форму, выражена на уровне понятия и адекватно понята всеми активными членами сообщества..
Это позволит перейти к неслучайному сближению способов самоорганизации, к однородности обоснования различных управленческих действий, взаимопонимаемости в оценке происходящего, в оценке себя и других в общем деле и в общих направлениях разнородных действий, к сплочению членов сообщества в их творческом и профессиональном самовыражении.
Однако переход от мнений с их разнообразием и недостаточной определенностью (невозможностью контролирования содержания мысли, за которую, в ходе построения действий, можно было бы отвечать) - к точным, строго определенным версиям, обладающим потенциалом ответственного мышления и перехода к ответственному самоотношению и отношению к другим соуправленцам или партнерам, является очень сложным событием. Этот переход нельзя обеспечить простым желанием побыстрее «договориться о понятиях».
Уверенность в своих воззрениях, общая самоуверенность и самозащита, закрытость к иным воззрениям, к иным формам размышления и способам построения понятий лишают возможности выхода к общепонимаемому, деперсонифицированным взглядам, выражающим существенное в явлениях «миссионального», «профессионального», «стратегического» характера, а также в любых типах явлений. Поэтому установка на применение специальных способов согласования мнений, конструирования общезначимых версий подвела к мысли о привлечении методологических форм, средств, методов разработки базисных понятий.
При этом понятие «миссии СОИ» выступало как цель методологически организованного мероприятия с пониманием того, что в рамках организационных условий и состава участников, а также в пределах отводимого для разработки времени, можно обеспечить лишь то или иное приближение к цели.
Опыт общения с методологами и другими типами специалистов аналитического профиля уже показал, что потенциал методологии и, в особенности, особой группы методологов, руководимой О.С.Анисимовым – выше, чем потенциал «дометодологических» групп специалистов. Тем самым, была введена гипотеза о том, что нужно использовать характерные методы методологии, предопределяющие переход от индивидуальных мнений к надиндивидуальным версиям и учесть те требования, которые специфичны для методологических подходов.
Предшествующий опыт игромоделирования, осуществленного под руководством В.И. Буторина, обеспечил ряд изменений в понимании практики управления в холдинге, в понимании инновационных поисков лидеров холдинга, в раскрытии ряда значимых источников, книг и руководств по современной организации бизнеса. Осуществлялись первичное знакомство ряда сотрудников холдинга, а затем СОИ с игровым моделированием в технологии ММПК (Московский методолого-педагогический кружок). При этом в играх Буторина В.И. использовались наиболее «легкие» варианты технологий, удобные для первичного знакомства с методами и средствами развивающего моделирования.
Однако щадящий подход и упрощение методов, технологий не могут обеспечить существенное продвижение в решении сложных проблем. Основным источником трудностей в достижении целей выступают не сложность и масштабность проблем, а неготовность специалистов к развитию, самоизменению. Такие «консервативные» явления в субъективном плане были продемонстрированы и в самых первых играх в холдинге. Поворот к развитию, к более глубокому самоотношению и отношению к любым типам партнеров стал уделом немногих, тогда как основная масса сотрудников, в различной степени, сохраняла свои стереотипы самоорганизации и не могла замечать некоторые факторы, обеспечивающие более эффективное решение задач и проблем.
Было решено привлечь для более принципиального решения проблем построения «миссии СОИ» руководителя ММПК О.С.Анисимова.
В качестве идеи своего замысла О.С. Анисимов положил следование логико-мыслительным основаниям конструирования понятий. Это означает, что участников игры необходимо провести по циклу конструирования понятий, включающего:
Методологи осознавали, что эти процедуры являются наиболее очевидной, замечаемой частью тех процедур, которые строятся в ходе создания понятий, помещенных в рамки логико-мыслительных требований к мыслящему.
При этом успешность движения по указанной схеме предопределяется подготовленностью самого мыслителя, его ориентированностью в следовании требованиям, его опытом реализации требований, опытом самокоррекции в следовании требованиям, наличием достаточного уровня способностей, готовности к следованию требованиям.
Очевидно, что все участники в различной мере не готовы и не имеют опыта следования таким требованиям и пониманию их необходимости. Поэтому в проектировании игры предполагался принцип постепенности введения серии логико-мыслительных требований.
Предварительно выделялись этапы:
Первый день (20.06.2008 г.)
Началом игры стало выступление Г.Фидельмана с разъяснениями особенностей миссии в бизнесе, деятельности организационных целостностей в бизнес-пространстве. Это, вместе с подготовленными для игры материалами по теме игры (в том числе отрывки из книги Майстера об истинном профессионализме), должно было ввести содержательную канву в групповую работу.
Разделение по группам было осуществлено раньше, вечером 19.06.08 – по принципу случайного распределения, хотя в двух группах (В.Н. Верхоглазенко и В.И. Буторина) состав оказался в значительной степени неслучайным. Кроме того, был реализован и принцип представительства в одной группе различных структурных единиц СОИ. Это позволяло учитывать в масштабах групп интересы разных структур.
После прохождения этапа внутригрупповой работы представители групп докладывали результаты разработок для их первичной оценки. Основная установка передопределяла не столько качественное решение игровой мыслительной задачи, сколько «втягивание» игроков в анализ живого опыта по критериям тематических акцентов (миссия, профессия, стратегическое целеполагание). Тем более что:
Задача игротехников состояла в том, чтобы обеспечить:
Процесс решения игрозадачи показал, что многие участники в своих проявлениях сохраняли свои стереотипы, не хотели (или не могли) подчинить свою активность логико-мыслительной форме. В свою очередь, на воздействия игротехников, направленных на более точное следование мыслительной форме такие участники либо не реагировали, либо не хотели постигать эту форму, либо находили поводы для отрицательной оценки хода работы и форм действий игротехников, склонялись к переформулированию задачи и отходу от соответствия главным требованиям задания. При этом учет партнеров по игрогруппе сводился к «бытовому», в рамках привычных отношений внутри СОИ, не обращая внимания на усилия игротехников на совмещение попыток согласования с требованиями самой мыслительной работы.Там, где игроки были более податливы к воздействиям игротехников, процесс совмещения ускорялся (например, в группах А.Л. Емельянова. А.П. Инфанова). При покидании тех игроков, которые проявляли отрицательную активность и деструктивность, нечувствительность к требованиям, «проталкивание» своих стереотипов и т.п. качество работы и даже результатов достаточно быстро повышалось (например, в гр. А. П. Инфанова, Н.П. Соловьева, С.А. Чекина).
Суммарный объем отрицания формы работы, следования требованиям игротехников, проявления негативного самопроявления и их словесного выражения достаточно быстро увеличивался, главным образом, - среди руководителей или имеющих самостоятельное поле действий в СОИ.
Косвенные и более прямые обращения к тому, что в условиях новизны требований и их необычности, тонкости, сложности, связанности с «другими» акцентами, что в игре - основным является процесс самоотношения, самоорганизации, самоизменения и чуткое следование меняющимся требованиям, - оставались в основном безуспешными.
В то же время стали выявляться наиболее гибкие, самоорганизованные, чувствительные к новизне игроки.
На консультации основное устремление активных, прежде всего, негативно настроенных игроков было связано с выяснением содержания поставленной задачи.
Исходя из того, что задача была «не поставлена», «неверно поставлена» и т.п., они устремлялись не столько к пониманию разъяснений методолога-консультанта, ведущего игры, сколько к выражению своего негативного настроя. Поэтому ход разъяснений был деформирован, а само содержание разъяснений квалифицировано как «формальное», «запутывающее», «неосмысленное», «ненужное практикам» и т.п.
В то же время мыслительные усилия методолога-консультанта, его процедуры введения базисных схем, схемного конструирования создавали предпосылку отхода от «традиционного» мышления, не нуждающегося в схемах как средствах мышления. Возникло параллельное движение методолога с его жестким движением мысли, фиксируемым в схемах и «плывущим» движением мысли игроков, обращающихся к «очевидности» своих неорганизованных смыслов.
Второй день (21.06.08)
Работа в группах была подчинена строительству «понятий», что соответствовало отходу от содержательной плоскости для погружения в суть дела, для подготовки к возврату с надежными средством содержательного мышления.
Сопровождающий анализ попыток построения понятий показывал, что у игроков недостаточно опыта для ухода в «мир абстракций», в обобщающие представления, что приводило к уравниванию содержаний допонятийного и понятийного уровней, «снижая» понятия до индивидуальных смысловых конструкций. Эмпирический тип мышления и случайное построение конструктов содержания не позволяли отделить «поверхностное» и «глубокое», «явление» и «сущность», а также строго различить различные типы содержаний и их «глубину».
Все это приводило к гипотезе о том, что на пленарной дискуссии ход мысли сведется к бесконечному и бесперспективному «говорению», ограниченности самовыражения, предъявления мнений без готовности к их коррекции.
Для предупреждения неэффективных взаимодействий, для обращения внимания не на содержание мнений, а на правильность мышления, на различение качеств, уровней развитости обсуждаемых объектов, на особенности понятийных схем и теоретической мысли и т.п., методолог-консультант стал проводить демонстративную проблематизацию.
Он перешел к активному сопровождению хода докладывания с введением комментариев, оценок и специальных утверждений.
Кроме того, были выделены группы аналитического цикла («стратегические аналитики» «концептуальной (профессионализм) аналитики», «целостной (миссии) аналитики»), а после их доклада всем группам предписывалось в рефлексивных паузах вырабатывать согласованную оценку выступлений.
Остальные группы оценивались в «сопровождающем» режиме. По ходу выступления представителей групп методолог подчеркивал то, что было связано с наличием или отсутствием собственно понятийных характеристик. В частности, он отмечал, что большинство предложенных характеристик «стратегического», «профессионального» и «миссионального» типа носят предстратегический, предпрофессиональный и предмиссиональный характер.
И докладчики, и основная масса игроков недоумевала и выражала несогласие, возмущение «дерзкими» действиями руководителя игры, их содержательной направленностью, непонятностью, формальностью и т.п.
В этот период воздействия на сознание участников приняло критический характер.
Прежнее состояние, соответствующее эмпирическому уровню мышления, подвергалось прямому воздействию, проявляло реагирование в пользу защиты и консервации, с одной стороны и готовилось к возможности иного состояния, с другой стороны.
Наиболее чувствительные к «иному», к перспективе совершенствования усиливали интерес к тому неясному и непредвиденному, к которому вел методолог.
В вечерней методологической консультации главный интерес проявился к тому, чтобы ввести понятие «миссия». Метаигротехник на конкретном примере миссии разобрал «сущность миссии» и процедуры построения миссии. Убедительные процедуры и готовые схемы позволили уйти от недоверия, от неприятия схемных операций, от подозрения в формализме мысли методолога. Именно на схеме можно было указать и - «показать» на «миссию». Она опирается на абстрагирование, обобщение целевых представлений в конкретном многообразии производственных актов, циклов, а затем на выработку соответствующего абстрактной цели – отношения и к цели, и к процессу достижения цели, и к участию человека в достижении цели. Но самым сложным оказалось понимание того, что мотивы на «конкретном» уровне действий, актов, циклов необходимо еще возвысить на нужный уровень абстрактности, иначе миссия не возникает, так как она опирается на мотивационные механизмы.
Методолог подчеркнул, что это возвышение, как правило, не осуществляется, и место миссии занимают обычные «целевые мотивы».
Многие критики игрового процесса, методологических воздействий и всего происходящего в игре стали «забывать» о критике и переносить свое внимание на полученную схему, увидев в ней «метод» своей работы по теме игры. Отрицательный настрой начал «рассеиваться». Возникло подозрение, что удалось взять от методологов что-то полезное. Игрокам было еще достаточно трудно осознать значимость простой схемы, самого образца схематизации, осознать бесполезность иных подходов с любым количеством популярных авторов, что этим уравновешиваются все трудности прохождения пути в игре.
Однако полезный «предмет», показанная в действии процедура и ее результат направил всех в положительном направлении и внес оптимизм. Тем более что схема стала средством работы во всех группах, и она превращалась в ту «удочку», которой можно «ловить рыбу» в любом количестве.
Перелом в игре наметился. В то же время еще продолжала существовать неадекватная оценка всего хода игры, и многим казалось, что надо лишь показать эту схему с самого начала, что этим резко уменьшилось бы время на выполнение игровых задач. За этим «удлинением» все еще усматривался «непрофессионализм» игротехников, руководителя игры, их желание иметь какие-то выгоды от удлинения, видимо – материальные.
Лишь разъяснение наиболее чувствительным игрокам особенностей развивающих игр, где базисным процессом выступает совершенствование, и развитие игроков позволило начать догадываться:
Иначе говоря, полезность построенной схемы нейтрализовала лишь периферию непонимания происходящего в игре и самой миссии игрового моделирования развивающего типа.
Сложившееся «сознание» медленно отступало от своих «привычных» позиций и лишь приоткрывалось к самосовершенствованию. Догмат «результат любой ценой» оставался надежно сдерживающим внутреннее развитие и в целом переход к профессиональному развитию.
Третий день (22.06.08)
На третьем дне работы группы сосредоточились на использовании концептуально технологического ориентира, введенного на консультации для построения концепции миссии СОИ.
Внесение содержаний, касающихся профессионализма и стратегического контекста управления рассматривалось как возможное, но не необходимое расширение содержания. Если в предшествующий день при рассмотрении базисных понятий учитывались персональные роли групп и выделялись ключевые слова, соответствующие роли, то в данный день положение групп уравнивалось.
Ключевым словом в концептуальном конструировании стало слово «миссия», конкретизированное до слова «миссия СОИ», а особенности персонажных ролей учитывались в организации раскрытия миссии СОИ.
На третий день улучшились условия коллективной работы по двум основаниям.
Во-первых, ушли люди, не вошедшие в пространство игры, не захотевшие приложить усилия для понимания того, что от них требует игра (игротехник, руководитель игры), стремившееся самосохраниться по стандартам доигрового бытия и склонные к негативному отношению к «новому в способах самоорганизации».
Во-вторых, получение ориентиров по сути дела и по способу решения основной задачи позволило соединить устремленность участников к ответам на значимые для каждого (и для СОИ в целом) вопросы с содержанием средства решения задачи, в функции которой и выступила схема, данная на консультации.
Она позволила мобилизоваться для решения задачи, вытеснив недоумения и негативные впечатления предшествующих дней и всего хода подготовки к игре.
На пленарной дискуссии, для более развернутого обсуждения, руководитель игры наметил «спокойный» тип изложения результатов, их понимания со стороны других групп и возможных дополнений, поправок.
Это были группы аналитиков (стратегических, концептуальных и ценностных).
Их функция более всего соответствовала понятийному конструированию с внесением базисных содержаний.
Сам ведущий дискуссию мог давать уместные комментарии и демонстрировал фиксацию основных содержательных характеристик миссии, предлагаемых группами. Это позволило ему переходить к соотнесению характеристик и переходу к их структурированию и обобщающему замещению. Остальным группам предлагалось выносить на общее поле обсуждения только новое, дополнительное к введенному содержанию. Это облегчало создание единого результата и экономило время для основной работы по синтезу концептуального образа миссии.
Опыт пленарной работы показал, что игроки еще не обладали способностью мыслить по критерию «дополнительности» и ограничивались обычным изложение накопленного. Дополнительность выделил сам ведущий, показывающий процедуру фиксации основных характеристик. Кроме того, само изложение результатов работы групп осуществилось путем демонстрации заранее подготовленной схемы. Тем более что вся технология организации коллективного мышления базировалась на построении схем, обсуждаемых в коммуникативных позициях «автора», «понимающего», «критика», а также арбитра».
Именно схемы обеспечивали контролирование введения содержаний, их структурирование, переход к инновационным дополнениям или уточнениям.
В целом в выступлениях групп была выявлена некоторая однородность с рядом «отклонений» от основной линии мысли. Уровень однородности осознавался как приход к «общей» для коллектива точки зрения. Однако ряд отходов от основной мысли трактовался как отсутствие «единой» точки зрения или недостаточность сводимости к одной точке зрения.
Было ясно, что до желаемого результата оставалось немного дополнительных усилий.
«Пессимисты» были склонны не видеть близкого конечного эффекта, а «оптимисты» считали, что конечный результат почти получен.
Наиболее проницательные, особенно сам лидер СОИ, видели не только решенность проблемы, но и перспективу решения ряда близких проблем, а также переход к общему прояснению нового типа управления, кардинального сдвига в управленческом пространстве России через внесение мыслительной и методологической культуры.
При подведении содержательных итогов ведущий показал путь совмещения наиболее значимых положений, предложенных группами, пользуясь введенными фиксациями по ходу докладов.