Вашему вниманию предлагается раскрытие содержания схемы №15 Анисимова О.С."Синтетическая схема "Онтология мира деятельности". Данная разработка осуществлена А.Л.Емельяновым на основе описания схемы №15, представленного Анисимовым О.С. в диалоге «Онтология мира деятельности» (см. Анисимов О.С.» Методология безопасности». – М., 2009). Авторский текст был подвергнут техническому редактированию: переведен из диалогового режима в описательный с сохранением введенных акцентов в интерпретации схемы. Порядок обсуждения фрагментов изменен относительно авторского текста и приведен к порядку базового прочтения схемы №15. Дописаны некоторые связки. 
Вверху схемы (левый верхний угол) есть наиболее простой фрагмент. Это бытие называется «жизнедеятельностью».
По формам организации мышления в псевдогенетическом рассмотрении сначала вводится более простой вариант бытия, менее "развитый", а затем – более сложный, поэтому возникает законный вопрос о "начале" и его сохранности в проявлениях и в преобразованностях начала. И тогда жизнедеятельность – не предел. До неё есть другое. Но этим не актуально заниматься в рамках раскрытия мира деятельности.
Поэтому начинаем с жизнедеятельности. Вот – жизнедеятель. И он идёт куда-то. В простой части он идёт к чему-то. А потом огибает и возвращается. Сначала "стрелочная" линия кривая, неровная, витиеватая, а затем – она становится "фигуристой", красивой. Это связано с тем, что у него происходит в голове.
Изображен, кстати, мужчина, а не "человек" вообще. Это условность и историческая "случайность". Можно было бы нарисовать и женщину: повернуть треугольник основанием вниз. Но тогда больше было бы и ненужных ассоциаций. А "мужчина" – стерильнее. Главное ведь не сам знак или символ, а его значение. По содержанию здесь введен человек, а не мужчина.
В голове у человека (план сознания) «стрелочка завершается кружочками. Вверху кружочек – заштрихован, внизу – не заштрихован. И ещё переход. А само пространство разделено» – это значит, что строятся разные образы: один "насыщенный", а другой – "пустой".
«Насыщенный» образ – это отражение, построение образа того объекта, который возле него, недалеко изображен. Начинается строительство этого образа тогда, когда человек столкнётся с самим объектом. В конце изогнутой стрелочки. А в целом здесь строится образ "внешнего мира".
«Пустой образ» - это образ "внутреннего мира", а точнее – того, что человек желает.
Еще в схеме имеется стрелка перехода: от образа желаемого к образу найденного. Если предположить, в каком случае это сопоставление нужно по жизни, то можно подумать, что в случае любопытства, познавательно. Однако тогда нельзя объяснить направленность стрелки, почему она направлена в одну сторону, а не в другую? Это заставляет интерпретировать стрелку не как любопытство, а как жизненное отношение, например, оценка того, что найдено.
Таким образом, сущность жизнедеятельности состоит в преследовании своих интересов, в поиске нужного, нахождении его, познании, оценки. Это всё происходит "на кривой стрелочке".
А гладкая, огибающая часть стрелочки показывает, что в том случае, когда оценка оказалась положительной, то идет присвоение, причем не того, что требуется, а того, что встречено, что "соответствует" потребности.
Далее, справа от жизнедеятельности изображен следующий фрагмент схемы. У человека в жизнедеятельности идёт поиск предмета потребности. А затем дана боковая линия от поиска и нарисован человек, который как бы тоже ищет, но находит другого человека. И тот ему ставит "палку в колеса". И дело не в том, что ему встретился «плохой человек». Источником сопротивления другого выступают его собственные потребности. Первый доходит до второго, и хочет его использовать, как это было раньше с предметом.
Однако на схеме это не нарисовано. На схеме изображено лишь то, что первый искал что-то и случайно обнаружил второго. Поиск вдруг прерывается. Однако, встреча с человеком, а не с предметом или объектом должна вносить что-то новое в бытие человека. Кроме этого, то, что раньше выступало как механизм бытия, жизнедеятельность, сохраняется и при встрече с другим человеком. Потребность осталась прежней. Но вот появился другой человек. И на него внимание приходится обращать.
Если принцип бытия прежний, то надо сказать так. У первого человека есть либо объектная потребность, она уже обсуждалась, либо подчёркивается иная потребность, например в другом как партнёре в жизнедеятельности. Например, в связи с продолжением рода. Принцип всё тот же. Это индивидуальная потребность в партнере по продолжению рода. А партнёр имеет свои потребности и, как здесь, в этом случае можно сказать, не имеет потребности в продолжении рода. И тогда усилия первого блокируются, рассматриваются лишь как препятствия в своей жизнедеятельности.
У каждого есть своё, и появляется конфликт, как противодействие или действия, противостоящие действиям партнёра.
Во время конфликта в реальности много чего бывает: драка, борьба и т.п. кому-то из участников они могут надоесть, и тогда он бежит в панике и т.д.
Но по схеме они, ведь, не разбегаются. Напротив, они в одно "место" идут, и стрелки не доходят друг до друга и сворачивают в одном направлении.
Это не означает, что они направились друг на друга ещё раз, а затем задумались и решили идти вместе. Они идут друг на друга не как конфликтующие.
Участники "повернули" друг к другу ещё раньше. Конфликт показан на схеме выше, там, где изображены овальные стрелки.
А здесь показано уже вхождение в послеконфликтное бытие. То есть участники "повернули" свои желания в новую сторону: они отошли от противостояния и стали договариваться. Договариваются не о том, чтобы друг друга больше не тиранить (это приводит лишь к приостановке прежнего процесса). Они меняют тип бытия с конфликта на согласование. А это и есть необходимый признак социальности – заключение договоров.
Надо обратить внимание, что единица схемы, посвящённая жизнедеятельности, выделена и лишь контактирует с другой единицей, есть обратимые стрелки, с противодействием. А противодействие отделяется от согласования линией, чтобы и отделиться, и связаться с тем, от чего отделяется. Две линии различных радиусов дают место для нового бытия – согласования.
Так конструктор размещал места для различных явлений, и кое-что он "рисует" подробнее, а другое – лишь намечает. Стрелки даны как бы без людей. Но люди предполагаются. Те же самые и ходят по разным местам.
При чтении нужно совмещать план содержания, «объектности» и формы, графической единицы и все переходы между ними.
За счёт чего, всё же, они договариваются? В чём суть процесса согласования? Что они согласовывают? Это ведь не размеры борьбы, черта, после которой бороться уже не стоит (это состояние, которое прекращает прежнее бытие, но не намечает нового бытия).
Они договариваются о будущем. Об условиях, когда они уже не будут конфликтовать. Да, ещё дополнительно, они договариваются о приемлемости своих интересов. Они договариваются о приемлемых способах взаимоиспользования.
Но если они сохранят своё, то опять будет конфликт. Так что не использование, а что-то другое. Если они просто разбегаются, то всё сведётся к прежнему. Не будет роста, новых процессов и нового бытия.
Если надо двигать мысль к новому, то прежнее должно быть удержано, но по новому. Видоизмененное прежнее уходит в тень, а нарождается новое качество и оно в центре внимания в рассуждении.
Новое качество здесь – согласование. Поэтому объем прежних устремлений меняется, согласовывается, но сами-то стремления сохраняются. Может меняться и "вид" стремления, форма его реализации и т.п.
Согласование – новое качество. И неважно чего, по конкретному случаю.
А после согласования начинается согласованная жизнь: участники преследуют свои интересы, но уже приемлемо друг для друга. Но главное состоит в том, что они уже соблюдают договорённости, а не удовлетворяют свои потребности. И хотя они согласовывали удовлетворение своих потребностей, это уходит в тень. Сущность этого слоя бытия состоит уже не в удовлетворении потребностей и в жизнедеятельности, а в соответствии бытия согласованным взаимным требованиям.
Это слой социального бытия. Точнее даже – социализированного бытия, так как социальное бытие по сути своей есть согласование. Это основание, а основанное – согласованное бытие или бытие по нормам.
В этом еще нет ничего деятельностного, ведь соответствие норме это необходимое условие для деятельности. Но не любой норме, а норме преобразования. Следовательно, преобразование чего-то, материала, во что-то, продукт.
Здесь нужно учитывать одно обстоятельство. Нормы, по своему источнику, в социодинамике персонифицированы. Их вправе менять те, кто и строил их, кто их реализует.
Хотя и в "социодинамике", в социальной жизни много отчуждённых норм, в социальном бытии первоначально персонифицированные нормы деперсонифицируются. Люди могут лидеру отдать своё право, делегировать право вырабатывать нормы. Но это всегда достаточно условные отчуждения. Любой человек, группа может бороться за изменение норм. Это и организуется в гражданском обществе. А в деятельности нормы преобразования безусловно отчуждаются.
Таким образом, пока по схеме мы имеем несколько типов бытия:
Не всё рисуется, чтобы согласовать всё в одной схеме. Например, в синтагме не все дифференциальные признаки, фрагменты стереотипного письма, звучания и т.п. сохраняются. В этом особенности структурных отношений знаковых множеств в языковых высказываниях.
Ещё надо применять принцип содержательного слежения, объектной каузальности. Это принцип, суть которого состоит в слежении за причинно-следственными переходами, цепями.
Хотя в рисунке представлены окончание согласования и линия удержания согласованного, но это не раскрыто. А если раскрыть, то и появится согласованное бытие. Если надо раскрыть, уточнить, то появятся новые графические средства, звенья. И это обязательно появится.
И это предполагается. Так же как в рассуждении немало имеется в виду и не проговаривается. А в картине, которая строится в понимании, эти части содержания должны быть. Иначе не понять текст.
Если социальная жизнь уже имеется в виду, то можно идти к большому кругу, к половине деятельности. Остается непонятным, зачем тут нужна слева нижняя, сложная часть.
Согласование не предполагает обязательно рассуждение, понимание, критику высказываний и т.п., что характерно в мыслекоммуникации. Иногда для согласования используется очень мало слов и много междометий. Кроме слов работает и мимика, и жесты, эмоции и т.п. То есть согласуемся без коммуникации.
Понятно, что псевдогенетически раньше возникают не развёрнутые тексты, понимание, критика и т.п., а эти мимика, жесты, эмоции.
Поэтому коммуникация появляется после начала согласования. И язык – тем более. Сначала взаимодействия не носят коммуникативного характера и всё подчинено стремлению к согласованию. Хотя и примитивными средствами. А лишь потом выделяется собственно коммуникация. Прагматика завершается и начинается строительство языкового явления. Здесь опять действует принцип каузальности. У коммуникации есть своя причина появления.
Как говорится в теории деятельности – должен возникнуть разрыв в прежнем процессе, в прежнем типе бытия, чтобы для его снятия, преодоления возник служебный процесс, тип бытия. Вот и оказывается, что общение возникает раньше. А разрывы в общении ведут к появлению коммуникации и языкового обеспечения коммуникации.
Давайте поразмышляем, в чём же отличие общения и коммуникации. Если Вы хотите согласоваться и удаётся это сделать, даже нарушая какие-то правила языка, говоря не полностью и т.п., то никто не будет настаивать на точном соблюдении правил. А с иностранцами можно кое-что согласовывать, не зная или плохо зная язык. Можно согласиться, что общение было и цель общения при этом достигается, а коммуникация остается на периферии.
Но если ведутся серьезные переговоры, то личные отношения здесь уже опасны и коварны. Нужно договориться так, чтобы потом не разгребать угли на пепелище отношений, вполне подконтрольных и внеличностных. При этом нужен текст договорённости, где всё очень ясно и однозначно, и главное, правильно, по сути дела изложено.
При этом цель коммуникации получить "сообщение", текст, обладающий однозначностью содержания для обеих сторон. А не чувством удовлетворения от возможности реализовать индивидуальные интересы.
В этой ситуации, хотя и "живой", выделяется ведущее звено – коммуникация, в которой есть узкая "цель" – построить текст, удовлетворяющий по содержанию обе стороны, а удовлетворение опирается не на субъективное ощущение, а на нейтральное и проверяемое выражение в тексте точного содержания. При этом согласование-то происходит! Обе стороны что-то предлагают и утрясают, но по иному основанию, чем субъективные интересы. Это уже "информационный интерес".
В схеме (в левой части всей картины, внизу под согласованием) коммуникация изображается в прямоугольнике. Графически это выглядит так. Есть человек, воздействующий на другого человека с помощью стрелки и прямоугольника, через который и идёт, по-видимому, стрелка. Прямоугольник – это текст, а стрелка – направленность предъявления текста от одного коммуниканта к другому.
Рядом есть другой человек и стрелка есть, но не изображен прямоугольник, но все равно, нужно это понимать как воздействие с помощью текста. Это уловка конструктора схемы. Если всё рисовать, то нельзя будет уместиться в ограниченном объеме листа. В рисовании тоже есть допустимые сокращения. Например, когда говорится "иду", то ведь предполагается, что есть термин "идти". Кое-что не произносится и не прописывается, но предполагается. Или, например, когда Вы обращаетесь к словарю, то там термин дан полностью и строго. А в правилах есть допуск к модификациям состава термина в окружении других терминов, в контексте. То есть, по пути в текст что-то "пропадает" или "появляется", подчёркивается то, что важно для автора. Наподобие того, как мы говорим иногда громко, а иногда почти шепотом и нас могут даже не услышать.
Сразу же "под" коммуникацией располагается рефлексия, анализ хода коммуникации и языковое обеспечение, как анализ неудач в коммуникации. Главный акцент в этом анализе – соблюдается ли точность, однозначность. То есть – это, прежде всего, семиотическая рефлексия. И тогда если оказывается, что в коммуникации оказались не те "инструменты", то с ними надо поработать, "подремонтировать", как и в любом инструментальном цехе. Из всех участников коммуникации: автора, понимающего, критика, арбитра или организатора "дискуссии" ближе всего к языковым, инструментальным интересам находится арбитр.
При этом всё более важным становится то, как устроен язык и насколько в коммуникации оперирование парадигмой, словарным набором и по правилам решает задачу выражения той или иной мысли. Фактически язык и становился, а потом и развивался, реализуя, всё более совершенно и в самых сложных коммуникативных условиях, эту цель.
Язык – это система средств для выражения в коммуникации чего угодно с направленностью информационной однозначности и определённости. И хотя, например, в поэзии говорят иносказательно в силу того, что там иные "содержания", чувство-информация. Там есть свои стандарты. Их изучают в эстетике. Это чувственно насыщенные значения. А в профессиональной деятельности всё стоит на основе информационности "отчуждённого", стерильного для чувств типа содержательности.
Обращение внимания именно на языковые средства и правила актуализируется, когда не удаётся построить однозначный и т.п. текст. Когда спор накаляется из-за неоднозначности и неточности. А в коммуникации нужна однозначность и точность, и нужны здесь критерии, эталоны, чтобы это осуществить.
Поэтому в коммуникации должен быть специалист по эталонам. Но это не организатор. Организатор лепит процедуры. А в роли контролёра выступает в коммуникации "арбитр". Он говорит то, что надо. Арбитр должен установить, кто и в чём прав в дискуссии. Поэтому он должен иметь общеприемлемые представления, "эталоны", соотнося которые с вариантами мысли, с версиями оппонентов, он и устанавливает, нейтрально для всех, в чём кто прав. Пределы допустимости и правильности мнений по содержанию.
И благодаря этим эталонам и появляются "предикаты" мысли. Средства оценки "субъектов" мысли. Появляются суждения, а затем более сложные схемы речеязыка и их логические формы, появляются значения и парадигма языка.
Это позволяет объяснить, зачем нарисована нижняя левая приставка, квадрант и его комнатка, стрелочки от языкового, нижнего слоя коммуникации. Арбитр обслуживает противостояние автора и критика, устанавливает правоту и неправоту их с точки зрения готовых эталонов, да – значений языкового набора. А этот набор хранится и совершенствуется в особом месте, внизу. Эти средства можно использовать как основу для построения суждений, вернее, налаживания эталонов "суждений", эталонной формы применения средств. С точки зрения форм мышления здесь выделено конструирование эталонных форм осуществления мысли. Логическая мастерская. Как пристройка к набору, парадигме. Когда она сработает, всё наладится, то подобное строится уже в дискуссии.
Ещё одна пристройка дана, вверху и справа от коммуникации, она приближена к тексту автора. Здесь выделяются уже не средства, а формы структурной организации средств. Не азбука, а синтаксис, грамматика. С логической точки зрения стороны – это технический сервис мышления. Суждения соединяются друг с другом, но важно как они соединяются. Два крайних варианта указаны явно. Один вариант – суммирование разного по принципу дополнительности, когда к прежнему содержанию мысли дополнительно вводится новое. Объект как бы приоткрывается, занавески устраняются. А другой вариант – по принципу уточнения. Это означает, что надо целое увидеть "поближе". Появляются детали в прежней конструкции. Это уже не шторки, а новые различения, появляющиеся при сближении. Как при снижении вертолёта при изучении местности, или как при регулировании микроскопом. Это пересказы на каждом уровне детализации.
Таким образом, мы имеем в левой части несколько миров – жизнедеятельность, социодинамику и мир мышления. Однако лучше говорить не о мире мышления, хотя и допустимо выделить его. Главным явлением, в связи с коммуникацией как сервисом общения и социодинамики в целом, является возможность точно выразить свои мысли с помощью языковых средств. Важно, рассмотреть это не как усиление общения и социодинамики, а как качественно иное бытие – бытие «культуры».
Культурный человек должен говорить на языке и согласовываться. Но и некультурный человек говорит на языке и участвует в согласованиях, раз уж он живёт в социуме.
Отличие состоит в том, что культурный человек общается, считая общение, согласование – если узко отметить, принципиальным в сознании на уровне ценностей, а не случая, внутренней динамики состояния. Кроме того, такая принципиальность распространяется и на коммуникацию.
В коммуникацию внести "принципиальность" однозначности и точности позволяет хороший, мощный набор и правила их соблюдения. Много зависит и от работы арбитра – он носитель и применитель эталонов. Поэтому культурный человек всегда готов к арбитражу и даже соучастию в нём.
Особое значение имеет и организованность как ценность. Организатор коммуникации придаёт всему организованность, совместимость всех процессов и усилий. Это и стимулирует рост арбитражности, средственности и технологичности, оформленности всего. И культурный человек всегда заранее готов быть организованным и участвовать в соорганизации.
Переход от социодинамики к социокультурной динамике и бытию культуры обеспечивается коммуникацией. Сначала создаются значки вместо объектов, но эти замещения – начало пути. Они уже создают переход от "естественного" к "искусственному", требуют перехода от того, кто оперирует замещениями. Здесь – значками. Но это оперирование может сохранить случайность, индивидуальность. А в культуре главное – неслучайность. Она противостоит случайности и для случайности она "искусственна".
Второе условие культурности – введение требовательности. Сюда может внестись и случайность. Поэтому в культуре вводится ещё один критерий – соответствие "природе вещей" при введении требовательности. Надо знание о сущности перевоплотить в предписание. Только это сущностное предписание нужно ещё конкретизировать по содержанию мысли, приблизить к реальным условиям. И не нарушить "правильность" исходных положений. Стремясь не нарушить, надо ещё уметь и в меру нарушать логическую правильность. Иначе появляется особый вариант формализма. В мысли правильно, а в жизни неприемлемо.
Культура, соединяя идею неслучайности и "природосообразности", вносит ещё моменты "сущностности" и "абстрактности". В мышлении приход к неслучайности, сущностности теснейшим образом связан с введением абстракций, всеобщих утверждений. Так устроено мышление, языковое мышление, что при поиске сути приходится обобщать материал наблюдений и строить абстрактные заместители. Поэтому-то Гегель и говорил, что процессы в культуре опираются на абстрагирование. И это относится к созданию мыслительных, чувственных, действенных и т.п. абстракций. А начало всему и лежит в языке. В нём порождаются абстракции, вносимые в парадигму, а их применение в бытии меняет все остальные механизмы.
Коммуникация, выделяя однозначность в сообщении, понимании, выделяя арбитражность и построение всеобщих оснований, приводит всё вокруг к подчинению построенным абстракциям и этим осуществляет окультуривание. Там, где нужна абстрактность, там и усиливается культурное начало. Не сама по себе абстрактность, а как основание при построении конкретных действий и отношений.
Обсудим переход в правую часть схемы. Необходимо обратить внимание на то, что между левой и правой частью схемы существуют глобальные различия, которые отражаются в самой "архитектуре" схемы. Все, что справа заключено в охватывающий круг, и там две деятельности видны. Вокруг них много всего. Но всё же это всё в большом кругу. Значит, автор всё это как-то с одним связывает. С деятельностью.
А в левой части схемы – все иное, даются отдельные фрагменты, связанные между собой стрелочками перехода, и даны стрелочки перехода в правую часть схемы, заключенную в круг. Как бы во внутрь мира деятельности и вовне.
Так схематически показывается, что деятельностный мир как бы противостоит миру жизнедеятельности. Эти миры, по критериям их бытия, различны. И мы это различие нужно зафиксировать, чтобы не путать эти миры.
Деятельность, по сути, имеет главным процессом преобразование, оно изображено в соответствующих частях схемы.
Графически в двух схемах, точнее – частях схемы есть что-то похожее на преобразование (на схеме – производство продукта): неправильной формы "что-то" по стрелке переходит в другое "что-то", но уже гладенькое, круглое. И это можно трактовать как преобразование материала в продукт.
Рядом нарисованы "квадратики" и это не промежуточное состояние материала, ведь стрелка изгибается дважды, но тогда остается непонятным, зачем существует прямая стрелка.
Если немного отойти от привязанности к стрелочкам. Если сохранить зацепки изобразительно-графические и больше внимания уделить "объектности", то можно было бы так интерпретировать нарисованное. Если "что-то" неправильной формы становится, преобразуется "кругленьким", то квадратик или прямоугольник не преобразуется, а приходит к тому же результату. С другой стороны, более правильно интерпретировать, как исходный материал преобразуется в конечный продукт под воздействием средства.
И хотя при первичном восприятии "воздействие" средства, выглядит как сопровождение, ведь средство воздействует и потому только преобразуется исходный материал. Однако при более раннем рисовании, псевдогенетически, воздействие и было выражено напрямик. А потом оно как бы стало иметь "длину" и вытянулось в такую изогнутую дважды стрелку. Здесь рисование обслуживает мышление.
Человечек рядом, у которого буква "Н", обозначающий норму, говорит о том, деятельность есть нормореализационный процесс. Однако нужно иметь в виду, что деятель – это не просто человек, а это человек, связанный деятельностными требованиями.
В деятельности есть свои потребности, но они не преобладают. Главное здесь подчинение норме. А норма базируется на мотивационных механизмах, которые формируются еще в жизнедеятельности. Если так важен переход от потребности к мотиву и к цели, то надо ещё раскрыть саму категорию "мотив" и даже "потребность". Потребность – это о внутреннем. Желание, стремление изнутри. А мотив уже учитывает внешнее. В психологии, когда говорят об удовлетворении потребности, говорят о поиске предмета потребности, нахождении и познавании, а затем оценке предмета с точки зрения потребности. Точнее здесь так. Образ предмета оценивается с точки зрения потребностного образа. Внешнее, оценивается с точки зрения внутреннего. Оцененный образ и есть мотив. То есть, по содержанию, предмет, через образ предмета, начинает активизировать поведение, направленное на приобретение предмета потребности. А затем и на преобразование в то состояние, которое соответствует потребности.
И это не деятельность, а ещё лишь жизнедеятельность, хотя уже и есть преобразование, но это не преобразование как реализация нормы, а преобразовательное воздействие под давлением потребности. А потребность находится в динамике. Так что всё колеблется, изменяется. Но это и недопустимо в деятельности.
Мотив – это не цель. А цель как появляется? Если актуальное состояние объекта не соответствует желаемому, то нужно "преобразовать" образ состояния в тот, который соответствует желанию и возможен по закону бытия объекта. Это часто логически осмысливается как совмещение модальности возможного и долженствования, но ещё без действительного. Так вот образ "будущего" состояния и становится целевым, если всё действие подчинено актуализации такой возможности. И это ещё усложненная, но жизнедеятельность, потому что цель может подчиняться динамике потребности и быть "мотивационной целью". А это ещё – не деятельность.
Для возникновения деятельности необходимо, чтобы поменялось исходное основание. Не потребность и мотив, а норма. А норма, предписание – результат отчуждения требования от человека, его состояния и его психодинамики, историчности бытия. Поэтому норма появляется как бы извне. Должен быть "кто-то", "что-то", которое предписывало и лишало бы альтернатив.
Подчинение норме не происходит автоматически, это часто дается с большим трудом. И чем больше расхождение интересов (человека и деятельности), тем сложнее.
Поэтому для подчинения требованиям нормы деятельности, у человека создаётся необходимость в коррекции себя. Это самоотношение в рамках содержания нормативных требований – основа качественного перехода из бытия жизнедеятельностного в деятельностное бытие. Иначе говоря, это насилие над собой в пользу нормы.
А если хочется уже идти по линии нормы, а нет сил, то можно:
То есть, каждый человек имеет потенциал, который вовлекается в актуализацию лишь частично в жизнедеятельности. И тогда тренинги, игры, учение и т.п. дополнительно мобилизуют этот потенциал. Конечно, в соотнесении с тем, что относится к развитию человека.
Став деятелем, человек получает возможность войти в деятельность, заполнить соответствующее функциональное место.
В деятельности, внизу правой части схемы деятель (не человек как таковой) нарисован отдельно, хотя в реальности он соприкасается с материалом и средством. Дело в том, что сущность деятельности лежит не просто в следовании норме, а норме преобразования материала в продукт. Деятель хотя и соотносится, взаимодействует, натурально, со всем в деятельности, но функционально он сам должен подчиниться "логике" превращения материала в продукт. Поэтому он как бы "извне" участвует в преобразовании, хотя сам находится внутри деятельности. Это означает, что человек свою волю реализует, создавая условия для такого взаимодействия, в котором сами бы объекты себя "уничтожили", чтобы материал уничтожал в себе ненужное для продукта через деформирующее воздействие средства.
Таким образом, структура деятельности зафиксирована и состоит из материала, продукта, перехода, средства, способа его использования. И это "объективная" часть. Затем "субъективная" часть. Сам человек, имеющий норму. Норму преобразования.
Рассмотрим пристроечки к деятельностям исполнителей. Но ясно, что две эти деятельности согласованы. И они включены в целое, большой подкруг. На него сверху что-то воздействует. Очень сложная часть. Несколько деятелей в разных местах.
Внизу – исполнительская подсистема, реализующая нормы деятельности.
Следовательно, рассуждая содержательно, похожим на "жизнь" образом, надо иметь место для порождения норм. Наверху должен быть руководитель, управленец.
Конструкция схемы подсказывает, откуда всё проистекает, а другое – вторично, третично. Хотя здесь много стрелок, есть и квадратик, круги.
По кругам можно судить о том, где было начальное, где было вторичное. Вот блок слева. Можно считать, что начало в аккуратном круге, где есть деятель. От него вправо овальное место и в нём ещё и два отклонения с кружками в конце. А слева тоже овальное дополнение и круг, примыкающий к овалу.
Человек в "центре" всех форм и есть управленец. Он дотягивается до исполнительской подсистемы через стрелку воздействия. Следовательно, если управленец что-то делает, имеет результат, то он, по содержанию, проходит путь до потребителей – исполнителей.
Может возникнуть впечатление, что управленческая часть изображена крайне усложненной, забюрократизированной, так как содержит много элементов. Однако при усложнении деятельностных систем эффективность возможна и есть механизмы, обеспечивающие эффективность. Например, консультационный сервис, делегирование полномочий, помощники и пр. Поэтому справа от управленца представлены служебные звенья. Одно из них, скажем, обучение, оно подстроено под затруднение. То есть любой сервис носит вынужденный характер, строится под затруднение. Затруднение и создаёт заказ на сервис. Если оно не чисто ситуативно и по сути дела неизбежно. А при расчете бытия сервисного звена под заказ и оформляется функция сервиса, источник всех соответствующих норм.
А количество сервисов может быть большим, столько, сколько "потребуется", в зависимости от количества акцентов, неизбежных источников затруднений.
Справа у управленца два сервиса. И они выделены, имеют свою самостоятельность. Нарисованы кружки. Если управленец выполняет работу на своей территории, а ему помогают сервисные звенья, то вместе, "трое" тоже составляют управленческое, усиленное звено – это система управления. Аппарат. Управленец же руководит работой сервисов. Они – его как бы продолжение.
И эта целостность уже стала "ближе" к стрелке, выражающей воздействие на исполнительскую подсистему. Однако в схеме еще есть прямоугольник и с ним связанная фигура, они как-то иначе построены.
Левее места для управленца есть расширение кружка. Кружочек рисуется для чего-то завершенного. Так и деятельность обсуждается как "находящаяся" в кружочке или кругоподобной целостности, имеющей границу завершенности. Теперь к целостности приращивается ещё круг. Часть этого круга занимается прежним кружком, а часть остаётся свободной. Здесь строится изобразительная синтагма. Два кружочка различного диаметра соединяются в одной из точек соприкосновения. Или зон соприкосновения. Получается сложная конструкция. И она требует синтезирования содержаний, значений. И тогда возникает вопрос о содержании той части большого круга, которая не "занята" меньшим кругом. При синтезировании нужно реализовывать критерий каузальности. То, что занято прежним, малым кругом, имеет содержание. Поэтому "заполнение" содержанием оставшейся части большого круга зависит от того, что может произойти дополнительного в малом круге.
В "пустой" части не нарисованы круг или квадрат, выражающий появление сервисного бытия как целостности. При возникновении затруднения у управленца, нужно познать действие, найти причину затруднения и изменить содержание нормы действия с учётом результатов реконструкции причины затруднения. Этот процессуальный комплекс называется рефлексией. Затруднение вызывает потребность в рефлексии. А затем рефлексивный выход из действия, рефлексия и рефлексивный возврат в действие. А рефлексия и состоит в познающем, критикующем и нормативном мышлении.
Помимо рефлексии в управленческом действии есть и другие моменты, снабжение, коррекция и пр. Поэтому рефлексия и другие управленческие процесс, например, коррекция должны рассматриваться в иерархии, или хотя бы в последовательности, каузально. Что важнее вначале, что менее важно – потом. Если рефлексия слаба, то слабым или даже вредным является коррекционное воздействие, снабжение нового замысла.
Кроме того, умение осознать проблему – важное качество управленца, и не просто осознать, а построить проблему. Именно построить, а не выявить проблему. Ибо проблема не выявляется, а строится в мышлении. Выявляется затруднение.
Ситуационная реконструкция, включающая и фиксацию затруднения, это одно, а использование специальных, языковых средств для понимания сути затруднения – другое. Так что проблематизация начинается при построении понятийного аналога затруднения, по содержанию. Поэтому проблематизатор – конструирует проблему, но на материале ситуационной реконструкции.
Это всё усложняет, здесь подразумевается и использования языка. Языковые средства могут быть использованы и в коррекции нормативного содержания. И тогда не только критика, но и нормирование становятся организованными, имеющими чёткие основания. Они становятся окультуренными. Следовательно, рефлексия становится культурной, у нее появляется критериальная база. Она касается и информационного, и самоопределенческого.
Когда перестраиваешь норму, деятельность, то надо спрашивать себя, а "ради чего"? Ситуативно заказ идет от затруднения, но бывает и так, что управленец идёт как бы "поперёк" давления ситуации, затруднения, заказа, особенно если начинаются очень важные реформы. И тогда может быть борьба принципов. Управленец может свои принципы иметь. Если надо не просто реагировать, а соотносится с принципами. Они не зависят от ситуации, от заказчика.
Есть функциональные обязанности, которые вытекают из сущности бытия в деятельности. Управленец должен быть соответствующим, прежде всего, типодеятельностной функции, а затем уже искать задачи, проблемы и даже стратегии, методы и т.п.
Исходно существуют следующие места для рефлексивной работы: познание, критика и нормирование. Затем они усложняются, появляется проблематизация и анализ того, ради чего. Проблематизация – особая форма критики. А вот использование критериев ведёт к месту хранения и изготовления критериев. И тогда появляется четыре места: ситуационное познание, проблематизация, критерии и нормирование.
Если учесть, что критерии бывают двух разных типов, а это разные аналитические места, разные процессы, то появляются пять мест. Это и изображено в расширении управленческого места в виде «забора» - 5-тизвенная рефлексия.
Рефлексия есть в других звеньях деятельности, с тремя местами, у нее отсутствует критериальная база. Она прикреплена к деятельности сервисного звена в исполнительской деятельности.
Не важно, какое это звено, это выявляется в конкретизации. Пока лишь есть для них функциональное место. А если акцентов окажется много и выявится немало причин затруднения, то можно создавать кооперативную сервисную структуру. Если организовывать своё проектное размышление по логической форме "уточнение", то из одного места можно сделать многие, на более конкретном уровне.
К рефлексии есть пристройка, сверху. И там что-то нарисовано. В сознании видны слои, переходы от слоя к слою. В середине образ дан и стрелка перехода какой-то границы. И всё это внутри, видимо, образа. Так как эта часть пристраивается к рефлексии в управленческой деятельности, то, здесь обсуждается что-то дополнительно.
Сознание у верхнего соучастника в рефлексии разделено иначе, чем в жизнедеятельности. И поэтому внизу не образ потребности, а что-то иное. А может быть, что-то похожее.
Две стрелки вверху, в отличие от одной внизу подсказывают, что сначала что-то идёт сверху, затем – возращение. Но тут и вмешивается то, что идёт снизу, как фактор. Можно посчитать, что стрелка прошла через барьер с помощью того, что выражает стрелка внизу. Значит, надо было пройти, а прошёл процесс с помощью "нижнего".
Это звено сервирует рефлексию управленца. Она придаёт форму тому, что есть в рефлексии.
Критика и проблематизация является ведущим звеном в рефлексии. Критика разъединяет прошлое и будущее и их соединяет в этом переходе к будущему, особо сохраняет в будущем прошлое. Вообще критика это встреча образа ситуации и критерия его оценки. Если критерием служит прежняя норма, то критика сводится к контрольному обнаружению несоответствия. И поправка идёт в сторону отрицания несоответствующей части прошлого фиксированному содержанию нормы. Если же критерием служит более фундаментальное и абстрактное, то возможна проблематизация развивающего типа.
Во втором случае абстрактный критерий позволяет, при конкретизациях, прийти либо к прежнему, и это будет подтверждение, либо к иному. Если новая ситуация при наложении одного основания, критерия ведёт, в конкретизации, к другому и оно оценивается как "более совершенное", то новое оформляется, подтверждается и становится законным. Старое – оспаривается.
Здесь нет проблематизации. Есть оформление и закрепление нового. Это процедура "нормативного описания" или "концептуализации" нового опыта. Два названия, т.к. разные функциональные места в рефлексии.
Проблематизация – это уже такая деформация прежнего содержания с помощью критерия, что новое можно рассматривать как более развитое состояние прошлого. Не просто иное, хотя и приемлемое, а более совершенное.
Материал описания можно проанализировать с точки зрения критерия, который в этом случае надо ещё вводить, "извлекать" откуда-то. Это второй вариант встречи субъекта и предиката в мышлении. Первый – "подведение под понятие", где диктует предикат, а субъект корректируется. А вторая форма организации мышления, когда предикат подстраивается под субъект.
Это фундаментальные варианты, из которых строятся все формы языкового мышления, и они надстраиваются и питаются рефлексией. В этом оформлении, логическом и психологическом, двух вариантов, а затем внесении этих форм уже в рефлексию, рефлексивную коммуникацию, и заключена тут суть дела. Для упрощения показаны слои встречи ситуационного и критериального образов. Одно – сверху, другое – снизу. В результате происходит какое-то оформление опыта. Либо в форме решения задачи, сохранение задачи, подведение под задачу, либо коррекция задачи, проблематизация содержания задачи.
Во втором случае стрелка проходит в новое содержание. Следует только сказать, что задача предопределена вопросом, на который ищется ответ. Ответ – это конкретизация вопроса по содержанию, "искомое" под "неизвестное". Если вопрос тот же, а материал для ответа новый, то это лишь "перерешение задачи" или "дорешение". А если вопрос меняется под давлением ситуации, то может быть проблематизация.
А абстрактные критерии, всеобщие понятия наличествующие в концептуальном звене рефлексии, выступают абстрактными основаниями. При переопределении предиката они и являются средствами мышления, критериями в критериальных коррекциях.
А вот выше и правее блок схем. Здесь сервисы для сервиса.
Управленец неизбежно является мыслителем. Ему можно помочь в ходе принятия решения. И мы имеем рефлексию его работы слева. Но и сама работа управленца является рефлексивной. Надо вырабатывать решение, прежде чем его реализовывать. И в этой рефлексивной работе может быть сервис. Можно выделить, например, сервис, облегчающий мышление в принятии решений. И вот, управленец может нуждаться в формах своего мышления. Но и в содержании он должен свободно пребывать. А о чём мыслит управленец? Он мыслит, например, о коррекции норм, о сложностях, появляющихся при реализации норм. И тогда может понадобиться сервис, помогающий разобраться в этих содержаниях.
Но ведь при разбирательствах в этом сервисе, например, во внутреннем консультировании, когда не ищут консультанта извне на раз, может оказаться, что сам консультант пытается выделить акцент на общих условиях реализуемости норм. И затрудняется. Тогда ему помогает "этот" дополнительный сервисный блок. Это мыслитель, обращенный на общие "законы" анализа норм как логико-мыслительных форм в их соотнесении с ситуационным содержанием или мыслительной "морфологии".
Здесь предикатами выступают "форма-морфология", "норма-ресурс" и т.п. парные категории, оппозиционные пары.
А если консультант запутался в осмысливании соотнесения между нормой и ресурсами в динамике деятельности, он начинает запрашивать более общие представления о соотнесении "формы" и "морфологии". Они то совмещаются, то рассогласовываются. А без соотнесённости бытие "нормальное" не получится ни в мышлении, ни в деятельности, ни даже в натуральном бытии. Это же касается не только деятельности, но и соотнесённости практики с культурой, как формодержателя и производителя форм.
А другая часть добавки, что расположена правее этого звена, вводит акцент уже на том, что такое совмещенное бытие или бытие нечто. Там нарисован кружок или то "нечто", на которое что-то воздействует. А оно, это "нечто", реагирует. Нужно обратить внимание, что стрелка реагирования, внешнего, направлена не туда же, куда направляется воздействие
Можно себе представить, что нечто будет внешне реагировать в том же направлении. Как, например, бильярдный шар. Но человек, деятельность не являются такими. Например, управленец не всегда точно следует пожеланиям заказчика. Например, у него недостаток ресурсов или мощность всей системы недостаточна и т.п.
То есть, любое нечто имеет своё строение и от устроенности зависит степень сохранности направленности. Внутреннее замечается по отклонениям. А если устройство очень сложное, например – человек, а направленность всё же сохраняется, тогда у нечто есть инерция и она совпадает с внешним воздействием по направленности.
Итак, правая часть помогает консультанту при анализе, в общем виде, типов, особенностей "нечто", реагирующих на что-либо. С акцентами на внешнее и внутреннее реагирование, изменяемость внутреннего, его развитие и т.п.
Если совместить теперь обе части надстройки над консультационным сервисом, то это приведёт к философскому слою в аналитике и в управленческой системе в целом.
Вернемся к воздействию управленческой подсистемы на исполнительскую.
Стрелка воздействия на исполнительскую подсистему состоит из двух частей. От управленческой части схемы, слева, идёт линия, поэтому стрелка как бы изогнута, повёрнута перпендикулярно вниз, отсюда и две части, только "посередине" стрелки сделана сложная вставка.
Если бы были простые конструкции, то легче и полезнее было бы нарисовать прямую стрелку. Это было бы ближе к стандарту. Но эта конкретная конструкция, где говорится об управленческой части, которая сама строилась поэтапно, и усложнение было оправдано "по пути". Так вот, эта конструкция не удобна для выражения содержания простым путём, прямой линией. А так прямую линию можно было бы протянуть от управленца, его круга, к исполнительскому узлу, как бы кругу.
Однако конструктору схемы понадобилась ещё эта конструкция из двух прямоугольников с их внутренним строением. Конечно, можно было бы прервать линию и вставить эту конструкцию, но тогда справа была бы пустая территория. А так – везде как бы плотно.
Конструктор схем очень похож на инженера, создающего чертежи машин. И он задумывается об оптимальности размещения, плотности, сопряжённости и т.п. Иначе говоря, это допустимый конструктивный произвол так же как размещение и направленности процессов в двух исполнительских деятельностях, по их изобразительному выражению. Когда продукты расположены "ближе" друг к другу, и остальное вслед за этим.
Вот эта стрелка говорит, о связи управленца с исполнителями. И с другими в той подсистеме. Если содержательно трактовать эту стрелку, хотя и изогнутую, можно сказать, к примеру, пошёл управленец к исполнителю. Он пребывает у него, пока это необходимо. А затем он возвращается по этой же дорожке.
И хотя здесь изображена линия, можно говорить о полосе, если использовать логический принцип и к изобразительным средствам. То есть линию утолщать в конкретизации наподобие того, как при приближении канат из линии превращается толстую линию, а потом – в канат.
И здесь действовать можно по линиям логики. Бытие, натура другая, а мышление – того же типа. Натура изобразительных средств. То есть, если уточнить, то появляется полоса для хождений. Временного пребывания деятелей, управленца и исполнителей. Это именно место для временного пребывания, что и является специфичным для кооперативных связей. Они главным образом "пустые", создают готовность к процессам, к улаживанию отношений.
Но в схеме нет полосы, а есть вставка. Это уже не полоса, а комната. Две комнаты. Но ведь линию можно, в определённой части, превратить в полезную для дела площадку, как в реальной жизни затоптать близлежащую территорию, покрыть асфальтом и играйте во что-то. Пока есть время.
Мыслительно также это осуществимо за счёт конкретизации. Создание комнаты, отдельного места понадобится тогда, когда нужно не только пройтись, но и задержаться, не мешая всем работать на своих местах. Кресло поставить, стол и т.п. Для удобства.
Только при мыслительном раскрытии стрелки в её части, нужно сохранить её основное, исходное – "стрелочное", и учесть функциональную необходимость задержки, помещения некоторых локализованных процессов.
В этом месте обычно управленец дает задание, проверяет понимание. А если исполнитель сопротивляется, то уговаривает и предупреждает. То есть процессы типа согласования: предложение, вызов реакции, сопротивление и корректное снятие сопротивления.
Прямоугольник внутри стрелочки похож на коммуникацию, а почти круг с овалом в дополнение похож на общение, в изобразительном выражении. То есть здесь стрелка раздвинулась и в себе выстроила эти два места для разных процессов кооперативных по функции: коммуникацию и общение. Но они даны не развёрнуто. Для удобства обзора.
А в другой комнате, которая создана, стрелочки об этом говорят, вторично, как пристройка. Размещаются люди, деятели, то не тесно, то тесно связаны друг с другом.
Кооперативные связи – деловые, деятельностные. Они определяются нормами. А есть ещё стихийно складывающиеся отношения. Один более симпатичен, привлекателен, другой – менее. Конечно, в работе меняется близость. Работа чаще сближает. Это и изображено. Чаще встречаться и будем ближе друг к другу.
То есть, в общем виде здесь отражается динамика близости участников совместной деятельности. И для этой динамики выделяется специальное место, не потому что конструктор схемы захотел подчеркнуть эти процессы, а объектно. Ведь везде, где есть отношения между людьми в деятельности, возникает эта динамика. Поэтому здесь предоставлена площадь, законное право заниматься сближением. Это особые варианты того же обсуждения и общения, но только не строгие, деловые, а как бы деловые.
Это клуб деловых людей! Каждый в кооперации занимается своим, но они встречаются по делу, и над ними довлеет общая задача. А на этом фоне, для преодоления должностных "кителей" и достижения открытости в обсуждении деловых проблем, строится клуб. Он продолжает те же кооперативные коммуникацию и общение, но вне давления темпов деятельности.
Все участники в одной организации и сближение не должно быть только стихийным. Можно замаскированно и открыто выращивать коллектив, команду. Обычно это вытесняется, что плохо. А здесь предусмотрено и делается законным. Однако для организации полезнее всего поддерживать клуб при конфликтах, затруднениях общих для всех и т.п., а еще более при выработке стратегий и перспектив. То сеть клуб – это механизм развития.
Теперь рассмотрим содержание всей схемы суммарно.
Правую часть, собственно деятельностную, запускает принятие решения управленцем, у которого есть заказ. Нужды левой части и порождают заказ, потенциально.
В жизнедеятельности человек должен находить предмет потребности. А если не находит, то он становится заказчиком. Он идёт и говорит – у меня нет того-то, и давайте, кто-то, приносите, изготовьте. Кроме этого, он согласовывает свои потребности, нужду, отсутствующее, но многим необходимое, с другими, и вместе они становятся заказчиками. Они порождают внешнее, доступное выражение отсутствия того, что им надо. Они готовы приобрести, если есть где-то, в магазине, например. Хотя им надо для этого на обмен что-то иметь, деньги, к примеру. А с управленцем входит в отношения руководитель торговли или тех, кто может суммировать потребности.
Социодинамика, её представители, культура и её представители также могут быть заказчиками.
Но кроме "содержания", своих нужд им нужны ещё деньги. А для денег нужна торговля, их обслуживающие банки и т.п. В общем, инфраструктура экономики. И тогда заказчик – это тот, кто говорит: у меня есть деньги, а мне нужно "то-то". "Деньги" относимы к деятельностной категории «средство». Средства обмена на рынке. А бытие и оперирование деньгами как средствами обмена относимо к экономическому бытию, но не к деятельностному. Хотя коммерсант то же действует, но законы различны. В экономике свои цели и задачи, и они могут быть перпендикулярными для деятельности.
Для предпринимателя важнее объем прибыли, чем соответствие норме, а деятельность это нормореализационный процесс. Хотя нормы и меняются. Смены нормы у того и другого определяются затруднением в достижении цели. Но цель в деятельности включены в целое преобразования чего-то. А в предпринимательстве, бизнесе смена норм определяется стремлением получить прибыль и побольше. И это может быть без преобразования чего-либо.
Цель – не самое главное. Цели есть у всех. А пути достижения цели у всех различны. Например, можно хорошо построить общение и получить более высокую прибыль. Здесь всё зыбко. А на производстве всё чётко, зависит от природы исходных материалов, средств и т.п. Они не дадут двигаться с хитрецой.
Однако в схеме эти сложности не отмечены, не выделены.
Какая функция в управлении нужна для того, чтобы замыслы могли реализоваться, например – проект совместной деятельности? Этот проект строится мыслительно, в рефлексии, с учётом пожеланий заказчика. Нужно обеспечение всем необходимым. Ресурсами. Людьми, средствами производства, материалами и т.п. Это функция снабжения. Снабженческая функция и даже сервис снабженческий, даже заместитель по снабжению должны быть.
Это схема допускает. Если есть управленец, а он есть, если место для сервиса есть, а оно есть, то можно отдать в это место работу снабженца. Он может найти это в социодинамике, в жизнедеятельности и т.п. В природе, натуре. Это всё в схеме возможно. Если согласятся. Чтобы согласились надёжно, нужно либо силу, либо деньги, либо особое воспитание. При конкретизации это все возможно найти. Все, кроме денег и рынка. Они пока не введены.
Это деятельностный мир. А экономический мир базируется на всех этих, включая деятельностный, мирах, но не сводится к ним.
Обмены же снабженческие, не подчинённые рыночности, экономическому бытию называются "технологическим обменом". Обмен продуктами деятельности и, свёрнуто, в обмене обычном, натуральными "объектами", но под нужды деятельностных систем. Этот тип обмена, в принципе, заложен схемой. При конкретизации это станет очевидным.
Снабжение в схеме, потенциально, представлено двумя формами. Первая – как сервис управленца. Он обеспечивает наполнение мест, заданных проектом деятельности исполнительской части. А другая – это сервис в звеньях исполнительской деятельности.
Снабженец может реализовать стрелку выхода из правой части для изъятия чего-то и возврата в правую часть с тем, что взял. И сами участники додеятельностной жизни могут входить в правую часть, если будут соответствовать тому, куда они входят. Сначала, что проще, исполнителем. А затем и всеми остальными.
Ещё один вариант проблемы: как изменятся миры, которые даны в левой части схемы, после их помещения в правую часть схемы? Кроме того, деятельностную форму могут приобретать и процессы, изображенные в левой части схемы.
В деятельности преобразование материала носит вынужденный характер, из-за действия средства. А преобразованное, состояние в конце – допустимое, возможное состояние преобразуемого. Отсюда и "технология" вопросного ряда для анализа чего-либо, иных миров: "Каково исходное состояние (преобразуемого)?"; "Какое состояние у него возможно?"; "Соответствует ли возможное состояние желаемому (или целевому)?"; "Может ли возможное состояние стать действительным само по себе?"; "Какое воздействие на исходное состояние может его изменить и сделать иным, требуемым?"; "Что может это воздействие реализовать?"; "Как устроено "это" (средство)?", "каков способ "его" (средства) использования?"; "Какие требования к человеку следуют из объективного содержания и факторов преобразования?" и др.
Если использовать это представление в случае мышления, коммуникации, общения, то можно трактовать знаки как средства изменения процесса порождения образов. А в общении, например, идентификация выступает как средство изменения образа партнёра и т.п.
Если для использования в анализе эта схема представляется излишне сложной, то ее можно редуцировать до более простого варианта. Однако редукция должна быть осуществлена корректно. Если взять, к примеру, клуб. Для деятельности это вынужденная в существовании, появившаяся в ходе учёта особенностей того, что взято в левой части схемы. Если деятельность – реализация норм преобразования чего-то, то для неё то, что деятели чем-то не подходят, не соответствуют, является несущественным. Избавиться от такого и всё. И тогда клуб не нужен, его можно свернуть.
Ещё можно "сократить" очень сложные добавки, про нечто, форму и т.п. Можно оставить не такую сложную рефлексию у управленца и надстройку над ней. Можно уменьшить и объём коммуникации, общения в кооперации, и не усложнять рефлексией сервис у исполнителя.
Можно ввести заказчика явно, свернув, всю левую часть.
Тогда мы получим строго деятельностную, кооперативную схему, а всё мышление, общение и др. остаётся, но в тени, не выделяется, но предполагается, как потенциальное.
В этом случае остается управленец с рефлексивной, снабженческой, контрольной и корректировочной функцией.
Можно представить такое сложное целое в одной, предельно простой, но отражающий сущность деятельности, картине. Вместо всей системы блоков сделать один блок. И там преобразование показать. Управленческое звено, если всё упрощать, превратится в рефлексивное, трёхзвенное, сопровождение. А если саму рефлексию свернуть в ещё более простое – только до функции нормирования, то получится то, что методологи называют актом деятельности с рефлексивным, упрощенным, сопровождением.
