А.А. Богданов вводит свой взгляд на деятельность. Считая её вносящей организованность или дезорганизованность. «Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей… Всякую человеческую деятельность… можно рассматривать как некоторый материал организационного опыта. В обыденной речи словам «организовать», «организация», «организаторская деятельность» придаётся смысл более узкий… Но если мы хотим дать понятиям научную определённость и точность… «Организовать» значит сгруппировать людей для какой-нибудь цели, координировать и регулировать их действия в духе целесообразного единства… Организатор предприятия объединяет работников, комбинирует их трудовые акты… Когда вводится машина, то перед организатором задача выступает в таком виде: целесообразно соорганизовать действия работников с работой машин… В технике орудия представляют дополнение органов тела… и улучшение всякого орудия… обуславливает перегруппировку рабочих сил или изменение связи трудовых действий… Задача здесь такова, чтобы соорганизовать рабочие силы и средства производства в планомерно функционирующую систему… Машина может и в отдельности рассматриваться как некоторая организованная система… В общем, весь процесс борьбы человека с природой, подчинения и эксплуатации стихийных её сил есть ни что иное, как процесс организации мира для человека, в интересах его жизни и развития. Таков объективный смысл человеческого труда» /1989, т.1, с.69-70/.
Мы видим, что организационная основа деятельности состоит в группировке людей, орудий и др. для фиксированной цели, а затем ещё – в координировании и регулировании действий для придания им единства. Поэтому до внесения организационного воздействия мы имеем «естественное» положение всех элементов, которое в ходе воздействия нарушается, «оискусствляется», смещается и таким образом, чтобы разрозненность превращалась в единство (см. сх. 14):
Схема 14
Это единство изначально имеет своим критерием «цель». Поэтому если новое соразмерное совмещённое положение ведёт к достижению или к достижимости цели, оно считается «целостным», «единым». В нём преодолевается взаимная независимость компонентов. Организация и состоит в этом преодолении независимости, «равнодушия» компонентов. Но это не тотальная зависимость или независимость, а относительная, относительно цели, её достижимости. При подобной подчинённости цели отношения объективно могут быть изменяющимися, «гибкими», а соподчинённость может осознаваться лишь в рефлексии (см. сх. 15):
Схема 15
Тем самым, очень важным фактором становится не только само воздействие на каждую составляющую складывающегося единства, но и зависимость от рефлексии, так как только упреждающее усмотрение единства или его возможности предопределяют внесение изменений в «положение дел», оискусствляющее отношение к реальности.
В то же время А.А. Богданов говорит о «планомерно функционирующей системе», что выходит за рамки рефлексивно организуемого отношения и воздействия. В этом случае сама динамика соотнесённости бытия компонентов становится определяемой не только целью, но и формой этой динамики (см. сх. 16):
Схема 16
Нормативную функцию реализует представление о ходе деятельности, о пути к «цели», а не только представление о конечном результате. Это нормативное представление является основанием функционирования системы (деятельности). Точно так же организации подвергаются действия отдельных «работников», проходящих путь от их несогласованности к согласованности в рамках достижимости общей для них кооперативной цели (см. сх. 17):
Схема 17
Отдельные единицы деятельности «комбинируются» в кооперации, кооперативные системы деятельности. Поскольку и само складывание, и корректирование бытия единиц включены в процесс становления и функционирования систем деятельности, то нормы кооперативной деятельности становятся основанием бытия этих систем и являются условием оискусствлённого бытия единиц во временной динамике.
А.А. Богданов отмечает также и роль средств, «орудий» в складывании функционарных систем, так как при нормировании пути к достижению кооперативной или «моноцели» приходится учитывать специфику средств, подчиняться их возможностям и подчиняясь достигать намеченных целей. Эксплуатация и подчинение природным и социокультурным, средственным «силам» совмещены в деятельности.
Все указанные идеи предвосхищают те дифференцировки теории деятельности, которые сложились в 60-70-х гг. в ММК. А.А. Богданов переносит организационное отношение и на мышление. «Ещё очевиднее организационный характер познания и вообще мышления. Его функция заключается в том, чтобы координировать факты опыта в стройные группировки – мысли и системы мыслей, т.е. теории, доктрины, науки и пр» /1989, т.1, с.70/. Здесь, правда, не обсуждается более сложная сторона мышления, связанная с построением абстрактных замещений, которые превращают мышление в многослойный процесс с множественностью переходов от одного слоя к другому, от замещаемого к замещающему и обратно, прохождений в каждом из слоёв с координацией этих слоёв и переходов. Обсуждается также и художественное творчество. «Художественное творчество имеет своим принципом стройность в гармонии, а это означает организованность. Оно своими особыми методами организует представления, чувства, настроение людей, тесно соприкасаясь с познанием» /1989, т.1, с.70/.
Наряду с позитивными направленностями деятельности она может включать и негативные направленности. Но, при этом, она остаётся явлением организационного типа. «Деятельность разрушительная… её функция есть дезорганизующая. Но и она есть результат столкновения разных организационных процессов… Если истребляют хищников, то… находят в них дезоранизующие силы и, устраняя их, тем самым организуют свою жизненную силу в своих интересах… Каждый коллектив стремится организовать мир и человечество для себя по-своему. Это результат обособленности организующих сил… Это борьба организационных форм» /1989, т.1, с. 70-71/. Деятельность, предопределённая своими локальными интересами, может входить в противостояние с подобными деятельностями, в борьбу с ними. Эта борьба предстаёт как противостояние различных форм организующего воздействия на одно и то же (см. сх. 18):
Схема 18
Противостояние различных организационных форм, методов, подходов имеет исходным основанием различие интересов, систем ценностей, идеалов или того, ради чего привлекаются одни и те же ресурсы. Обе стороны строят один и тот же тип бытия – деятельностный, «организационный». Подобные содержания обсуждались в истории методологического движения неоднократно, но А.А. Богданов как бы опережал усилия методологов. Он делает общий вывод. «У человечества нет иной деятельности, кроме организационной, нет иных задач, кроме организационных» /1989, т.1, с.71/. Этот вывод особым образом и вводит универсальную характеристику деятельности, и в ней закладывается преобразовательное отношение к реальности. Однако эта преобразовательность различна в плане собственно деятельности и в мышлении и рефлексии. О подобных отличиях А.А. Богданов ещё не говорит.
Рассмотрев деятельность как очевидное приложение организационной точки зрения, А.А. Богданов распространяет её и на природу. «Природа – великий первый организатор; и сам человек – лишь одно из её организованных произведений. Простейшая из живых клеток… по сложности и совершенству организации далеко превосходит всё, что удаётся организовать человеку. Он – ученик природы, и пока ещё очень слабый… Неживое, «неорганическое» не значит неорганизованное… Мир кристаллов обнаружил типические свойства организованных тел… Таково же по своему типу строение каждого атома, с его поражающей устойчивостью, основанной на неизмеримо быстрых, циклически замкнутых движениях его элементов… Полная неорганизованность – понятие без смысла… В ней надо признать отсутствие всякой связи… только в сопротивлении мы узнаём о бытии вещей… И мыслить абсолютную бессвязность можно только словесно… В технике мы нашли организацию вещей для человеческих целей; теперь мы её находим в природе вне человеческих целей… Она (внешняя) выступает… как беспредельно развёртывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности… в их взаимном сплетении и взаимной борьбе, в их постоянных изменениях… Организационный опыт – это и есть весь наш опыт… как мир процессов организующих и дезорганизующих» /1989, т.1, с. 71-73/.
Тем самым, А.А. Богданов возвращается к проблемам, возникавшим во все времена, к онтологическим проблемам, проблемам устроенности бытия. При этом он подчёркивает ту сторону, которая Аристотелем осмысливалась как «форма» существующего, наряду с «материей». Он утверждал, что ни форма, ни материя отдельно не существуют. Как бы существует онтологический запрет на отсутствие формы (см. также: Анисимов О.С., 2002).
Когда А.А. Богданов говорит об организованности всего в природе и множественности типов организации, он, по аналогии с миром деятельности, предполагает «позицию организатора» (см. сх. 19):
Схема 19
Чтобы придать реалистичность и упрощению форм, и организационным «действиям» природы внутри себя, он вводит оппозицию двух типов действий – «организующих и дезорганизующих» (см. сх. 20):
Схема 20
Тем самым, динамика двух типов организационной, то есть в рамках форм, активности позволяет говорить и о статической составляющей, воспроизводящейся организованности всего, состояниях в пределах динамики. Совмещение двух направленностей организационной активности «природности» порождает циклический тип бытия универсума (см. также: Анисимов О.С., 1997). Если позитивная направленность организационной активности приводит к устойчивости состояний частей природы, то циклическое единство активности ведёт к устойчивости бытия универсума. Но для этого должны быть определёнными формы частей и универсума, и самой формообразовательной активности.
А.А. Богданов и в микрорамках указывает на роль цикличности бытия, воссоздающих бытие в рамках той же формы и цикла, и состояний каждого типа нечто. Именно формы предопределяют связанность морфологии (или «материи» у Аристотеля). Сама же формообразовательная активность пока ещё не обсуждается А.А. Богдановым, тогда как она интересовала Пифагора, Анаксагора, Платона, Плотина, Прокла и др.
А.А. Богданов формообразовательный слой анализа связал с анализом методов. «Было бы мало пользы для практики, если бы дело свелось к философскому положению: всё суть организация». Для практики и для теории нужны и важны методы… при условии: чтобы они поддавались научному обобщению. … между ними возможно установить связь, родство…, можно подчинить их общим законам. Тогда изучение этой связи, этих законов позволит… планомерно развивать их и станет самым мощным орудием всякой практики и всякой теории» /1989, т.1, с. 74/. Тем самым, практическое отношение к реальности, применения «практического разума» (Кант, Гегель и др.) должно основываться не на частных методах, а на таком их обобщенном содержании, которое проистекает из знания столь же общих законов или высших абстракций онтологического типа или универсумальных абстракций (см. сх. 21):
Схема 21
Именно онтологии или универсумальные абстракции дают основание для появления универсальных методов, а последние – дают основание частным методам и конкретным нормам для «организатора», Онтологии являются источником формулировок законов, и А.А. Богданов обращается к ним.
«Самое глубокое различие, какое нам известно о природе, – это различие между стихийностью и сознательностью, между слепым действием сил природы и планомерными усилиями людей… факты подражания человека природе в приёмах и способах организационной деятельности… Стихийное развитие приспособило рыбу к движению на воде, выработав определённую форму и строение её тела. Человек же придаёт ту же форму своим лодкам и кораблям… сама возможность подражания – в сущности уже достаточное доказательство того, что между стихийной организующей работой природы и сознательно-планомерной – людей нет принципиального непроходимого различия… Доказательство принципиальной однородности организационных функций человека и природы… Не может быть подражания там, где нет ничего общего. Но ещё ярче и убедительнее выступает эта основная общность там, где человек, не подражая природе, вырабатывает такие же организационные приспособления, какие потом находит… Широкое сотрудничество и сложное разделение труда у социальных насекомых… связанное прямо со специальным устройством организма разных групп – рабочих, воинов и т.п.… Любой продукт «духовного творчества» – научная теория, поэтическое произведение, система правовых или нравственных норм – имеет свою архитектуру, представляет расчленённую совокупность частей, выполняющих различные функции, взаимно дополняя друг друга: принцип организации тот же, что и для каждого физиологического организма… Вывод один: действительное единство организационных методов… До схематических изображений пор оно точно не устанавливалось, не исследовалось: не было всеобщей организационной науки. Теперь настало её время» /1989, т.1, с.74-79/.
А.А. Богданов акцентирует внимание на то, что человек подражает тому, что «подсматривает» в природе, реализуя организационную функцию, а попытки идти «самостоятельно» сопровождаются часто обнаружением прототипов в природе. Этим он как бы разрушает стену различий между стихийным и сознательно-планомерным, интуитивным и рациональным. Неслучайно, что термины описания явлений одного уровня – деятельностного, социокультурного – он применяет в описании явлений иного уровня – досоциального.
Однако здесь смешиваются как бы различные типы языков, ранее рассмотренные в философии. Если Гегель использовал метаязык, специфичный для описания бытия духа, на всём протяжении псевдогенетических переходов от простого до наиболее сложного в лестнице качеств, и он отчётливо различал модификации метаязыка при описании явлений в «Философии природы» и в «Философии духа», в «Логике», а также в более дробных переходах, то А.А. Богданов пытается найти свой метаязык, но в иллюстрациях сравнивает и сближает то, что характерно для языков различных качественных ступеней псевдогенетической лестницы (см. сх. 22):
Схема 22
Поэтому А.А. Богданов не выводит из метаязыка содержания языков для каждого уровня развития одного и того же (у Гегеля – «духа»). Он как бы усматривает в частных языках нечто общее, значимое как метаязык.
Человек, по А.А. Богданову, находясь на «более высоком» уровне развитости, уподобляется в организационных формах тому, что находится на «менее развитом» уровне. Но, как показал Гегель, а в более простом и менее совершенном виде – многие другие, человек, как носитель субъективности, прошедшей социокультурную трансформацию, обладает не только совмещением принципов имитационности и конструктивности, «априорности», самовыражаемости и т.п., но и особым качественным усложнением и возвышением и имитационности, и конструктивности через внесение в них всеобщности, опосредованной семантической системой языка и социокультурной, деятельностной формами кооперативности (см. также: Анисимов О.С., 2000).
Тем самым, одно дело обсуждать однородность абстрактного уровня содержаний организационных феноменов, а другое дело – раскрытие источников этой организационной активности и эволюцию механизма источников. Необходимо согласовать размышления об организационных процессах, их источниках, механизмах и методах проявления механизмов (см. сх. 23):
Схема 23
А.А. Богданов даёт характеристику ситуации в практике организационной деятельности. «Жизненное несовершенство или противоречие специализации, состоящее в том, что она овладевает организационным опытом лишь ценою возрастающего дробления, которое подрывает его связь в целом… Общество, построенное на разделении труда и на обмене, не представляющее организационной системы труда в своём целом… Существует, правда, и организация государственная, задачи которой относятся к обществу в целом. Но и они всегда ставятся в специализированном виде… Грозные проявления общих дезорганизационных процессов, и борьба с ними при помощи методов частичного характера… обречена на безуспешность… Человечество переживает промежуточную, переходную эпоху: оно ещё не в силах приняться за прямое разрешение задач универсальных… Процесс выражается в колоссальном росте предприятий, с одной стороны, и классовых организаций – с другой… Но так как неорганизованность социальной системы в целом тем не менее остаётся, то остаётся также и коренная неуравновешенность… Триединая организация – вещей, людей и идей – не может быть построена иначе, как на основе строгой научной планомерности… Необходимо, чтобы он (организационный опыт) был организован целостно и стройно… необходима универсальная организационная наука… Было бы совершенно бесплодно говорить о всеобщей организационной науке, если бы сама действительность не давала её элементов, если бы не обнаруживалась живая реальная тенденция к её возникновению… Ход вещей наглядно для всех поставил организационные задачи человечества в мировом масштабе и обнаружил бессилие по отношению к ним старых точек зрения, старых способов мышления. Человечеству нужна принципиально новая точка зрения, новый способ мышления. Но они являются в истории только тогда, когда либо развивается новая организация общества, либо выступает новый социальный класс» /1989, т.1, с.104-107/. Тем самым, специализация, основывающаяся на членении единого процесса деятельности, и вторичное налаживание обменных процессов и механизмов стимулируют постановку проблемы возвращения к целостности, могущей преодолевать многочисленные затруднения из-за стихий интеграционного процесса. Между целостно незначимым и целостно ориентированным интеграционными процессами и их формами А.А. Богданов вводит различие (см. сх. 24):
Схема 24
Однако подчёркивается, что полная форма интеграции деятельностного универсума невозможна без соответствующего научно-критериального обеспечения, без опоры на сущность деятельности в её различных проявлениях, без надёжных представлений об универсуме деятельности в его циклической динамике, включающей появление механизмов полной соорганизации единиц деятельностного мира, вне всеобщего учения о «природе» этих механизмов.
Сама историческая динамика развития общества ведёт к складыванию как потребности в этом механизме, так и прототипов этих механизмов. Но этим создаётся основа и для возникновения идеи, подхода и новых форм мышления, нового типа научного знания. В качестве основы выступает «тектологический опыт» самих людей.
«Тектология должна научно систематизировать в целом организационный опыт человечества. Каждый человек… обладает некоторой долей этого опыта… Эту долю он так или иначе систематизирует, сознательно, а ещё больше – бессознательно и руководствуется ею в самых разнообразных случаях жизни… У каждого человека есть своя… «тектология». В практике и в мышлении он оперирует «тектологически»… Но и эту обыденную тектологию отнюдь не следует считать просто индивидуальной. Человек получает из своей социальной среды, через общение… долю своего опыта, и особенно методов её организации, долю своего опыта, долю настолько большую, что его личный вклад… составляет величину несоизмеримо малую и к тому же величину зависимую. Таким образом, и в обыденной тектологии существуют элементы… общепринятые. Из них мы часто будем исходить в своём анализе… Важнейший из них – язык… Речь по существу своему есть процесс организационный, и притом универсального характера. Посредством неё организуется всякая практика людей в их сотрудничестве… устанавливаются общие цели и общие средства, определяется место и функция каждого сотрудника, намечается последовательность действий и т.д. … организуется всё познание, всё мышление… опыт передаётся между людьми, собирается, концентрируется; его «логическая» обработка имеет дело с словесными знаками. Речь – это первичный тектологический метод… Тектологическая тенденция возникла вместе с речью, т.е. с тех пор, как человек стал мыслящим существом. Приближение этой тенденции к научным формам выразилось в возникновении философии. Философия стремилась связать в одну научно-стройную систему человеческий опыт… она думала представить мир… «объяснить» его посредством какого-нибудь универсального принципа… Вне своей связи с методами живой практики методы познания не могут быть объяснены и целостно соорганизованы… Первая попытка универсальной методологии принадлежит Гегелю… всеобщий мировой метод, причём понимал его не как метод организации, а более неопределённо и абстрактно – как метод «развития». Уже этой неясностью и отвлечённостью исключался объективный успех попытки… Метод, взятый… из сферы мышления, диалектика… не была достаточно универсальна… Универсально-эволюционные схемы Г. Спенсера и особенно материалистическая диалектика были следующими приближениями к нынешней постановке вопроса… Всеобщую организационную науку мы будем называть «тектологией». В буквальном переводе с греческого это означает «учение о строительстве»… подходящий синоним для современного понятия «организация»» /1989, т.1, с. 110-112/.
Рассматривая самоорганизационный и организационный опыт человека, А.А. Богданов стремится охватить и бытие жизнедеятельностного типа, и социальное бытие, и социокультурное бытие. Однако он не совсем точно трактовал этот опыт. Если рассматривать сущность организации как извне вводимое предопределяющее, а не только влияющее отношение к организуемому, то интуитивные, досознаваемые попытки касаются не столько предопределения, сколько влияния. Организационное отношение, будучи предопределяющим, предполагает включение таких механизмов, как нормирование, нормосообразное действие, рефлексивно-корректировочное воздействие, волевое сопровождение. Хотя социодинамика опирается на согласование нормативных содержаний и обеспечение реализуемости норм, придание устойчивости и фиксированности содержаниям неотделимо от вовлечения языка в эти процессы и их превращения в социокультурную динамику. Поэтому организационный опыт явление не жизнедеятельностного, не социодинамического, а социокультурного уровня развитости отдельного человека, групп и общества в целом (см. сх. 25):
Схема 25
Предшествующие уровни создают лишь предпосылки, меняя характер первоначальных форм влияния. Об этом и писал подробно Гегель в «Философии духа», «Феноменологии духа», «Философии права», «Философии религии» и т.п. И роль языка, меняющего все субъективные механизмы в условиях социального бытия, вхождения в различные типы объединяющих отношений, включая и групподинамику, и деятельностные отношения, всё это подробно раскрыто в единой линии развития духа. Само развитие мышления, сознания, самосознания, воли подготавливает дальнейшее развитие и социокультурной, а также деятельностной среды, становление более высоких форм культуры, переход на точку зрения всё более универсальную и универсумальную (см. также: Анисимов О.С., 2000).
Иное дело, если речь ведётся о различии познавательного и практического самоопределения и самоположения. Гегель объяснял мир, а А.А. Богданов, как и К. Маркс, хочет преобразовывать мир. И преобразование он хочет осуществлять с учётом всего опыта человечества, рефлексивно осознанно, с пониманием сущности преобразовательного и организационного процесса. Поэтому устремляясь к неслучайности организационного процесса, он нуждается в обеспеченности научными и всеобщими знаниями, а затем и методами, касающимися не только самого организационного «действия», но и всей сферы, в которой нужно осуществить модификацию, соорганизацию. Воздействие не должно быть эгоцентричным, оно должно быть вписанным в универсум. Тем более, что и сам организующий является частью универсума.
Следовательно, «развитие» универсума, его философское и любое, в научно-познавательной функции, отображение, придание этому «отображению» неслучайности за счёт псевдогенетического метода, использованного и оформленного Гегелем, не противоречит замыслу А.А. Богданова. Самоположение в позицию практика означает, что все эти знания и методы выражения познанного «перемещаются» в иную функциональную позицию – нормативную и нормо-реализационную (см. сх. 26):
Схема 26
Прямое обеспечение практики организации возможностями философского, интегрально-абстрактного знания не может быть успешным, что и хотел выразить А.А. Богданов. Но эти возможности неизбежно необходимы для перехода к «тектологическому» обеспечению, когда философское знание становится основанием порождения всеобщих методов организации. Кроме того, сами эти всеобщие методы должны ещё быть соотнесены с конкретностью условий осуществления организационного действия (см. сх. 27):
Схема 27
Остаётся лишь особо выделить позиционное обеспечение всеобщими знаниями и методами, когда сущность организационного действия усматривается в общей теории деятельности. Эту теорию деятельности следует ещё выделить из универсумального философского знания, что и происходило в Московском Методологическом Кружке в 60-70-е гг. Тем самым, научное обоснование тектологии предполагает, в узком смысле, разработку онтологии и языка теории деятельности (см. также: Анисимов О.С., 1997, 2001).
ЛИТЕРАТУРА
д.пс.н. Анисимов О.С.